Наковальня

Единственным интересным моментом в этот скучный вечер был предстоящий визит Наоми Сол, но даже он гарантировал не больше полутора минут развлечения. Ее визиты были редкими; всем известно, что они с Рейнером не ладят. Кроме того, десять часов вечера — странное время и для бизнеса, и для светских вечеринок. Однако, думал охранник, что делают высшие эшелоны — вполне буквально не его дело. Благодаря такой позиции он и получил свою работу.

Било десять, когда подвесная машина Наоми Сол остановилась перед главным входом, и глава «Кьярских Предприятий 99» величественно вплыла внутрь, педантичная, как всегда.

И как всегда, под вуалью.

Охранник сканировал ее кейс на предмет оружия (бесполезная, но символическая процедура, так как сама Наоми никогда не подвергалась сканированию), проверил шоковый пистолет ее телохранителя, чтобы убедиться, что это действительно шоковый пистолет, потом вернул его (еще один бесполезный, но символический жест) и проверил личность телохранителя и сопровождающего адвоката. Их отпечатки ладоней и сетчатки совпали с отпечатками, полученными из «КП 99» раньше вечером.

— Приятно снова видеть вас, мисс Сол, — сказал охранник как можно убедительнее. — Директорский лифт ждет вас.

«Вроде она поправилась?» — задумчиво спросил себя охранник, когда трое гостей исчезли в лифте. Два спутника Наоми Сол не возбудили в нем вообще никакого интереса. По очевидным причинам в «КП 99» чрезвычайно высокий процент служащих принадлежал Сестрам Таниты, а что касается телохранителя, то единственной странностью в нем, помимо хромоты — и лица, которое выглядело так, будто кто-то практиковался на нем в игре на тимпане резиновой колотушкой, — было то, что никто никогда не слышал, чтобы Наоми Сол терпела неряшливость среди своих служащих.

Когда дверь лифта закрылась, «Наоми Сол» привалилась спиной к стене и потерла лицо самым нехарактерным жестом. Ее руки тряслись. Ли Чуен посмотрела поверх Изадоры на Габриела. Ее бритая голова блестела от пота.

— Это самая дурацкая затея в моей жизни! — проворчала она.

— Никто не заставлял тебя идти, Чуен. Изадора пыталась поправить вуаль.

— Вина — могучий меч, дорогуша, — возразила Чуен, потом пробормотала: — Последняя гулянка быстрофермовых сборщиков. Мне страшно не хочется признавать это, но, при всем моем уважении к присутствующим, я бы чувствовала себя намного спокойнее, если бы лейтенант Толстяк был с нами.

— Мы не обижаемся.

Габриел старательно отворачивался от камеры в потолке. Раздувшаяся губа почти вернулась к нормальному размеру, но он по-прежнему выглядел сильно помятым. Его глаза казались черными ямами, а обычно своенравные волосы были туго связаны сзади. Каждый раз, когда землянин двигал головой, серебряные серьги в его левой мочке мерцали, как слезинки на черном дереве.

Что сказал тогда Эллис Куинн Макинтай? «Саксон Рейнер — это человек, который знает дорогу в лабиринте». Чудовище в сердце лабиринта обычно знает ее, подумал Габриел. Ожидание живой гирей пульсировало у него под ложечкой.

Хотя это мог быть и ужин, который он съел у Чуен. Сама Чуен весь вечер жаловалась, что умирает от голода, но состояние ее нервов было таково, что даже малейший кусочек вызывал рвоту. В конце концов она вколола себе «Обманную сытость», чтобы унять аппетит. Габриел угрюмо подумал, что Чуен поступила правильно.

Он откровенно позавидовал Изадоре, которая — типично для нее — поглощала за ужином все подряд, что там оставалось у Чуен и еще могло считаться съедобным, и ничуть не страдала от этого. Казалось, моральная уверенность дает ей мужество — это было видно по тому, как она движется, твердо ступая по полу. Для Габриела внутренняя уверенность всегда была чем-то, что сковывает конечности, сужает зрение и заставляет эмоциональный центр тяжести отклоняться под нежелательными углами.

Или вызывает несварение желудка.

Почувствовав, что лифт остановился, Габриел предупреждающе поднял руку. Бессознательно он перенес вес тела на носки. Теперь он готов.

Маленькая прихожая, куда они вошли, была всего пару метров шириной. Прямо напротив лифта располагалась вторая дверь. Габриел не сомневался, что здесь должны быть «глаза», наблюдающие за теми, кто входит, но камеры были хорошо спрятаны. Он тайком сжал руку Изадоры; коснулся плеча Чуен и, наконец, положил ладонь на пластинку. Дверь открылась.

Их взору предстало огромное, тускло освещенное помещение, занимающее весь девяностый этаж здания. Его наклонные стены образовывали внутренность пятиэтажной пирамиды, которая венчала «Пенис Рейнера». Постепенно сужаясь, они уходили вверх, исчезая в темноте. Пустое пространство пола прерывалось только странной, отдельно стоящей колонной и трехметровым кубом, который и был прихожей. Отсутствие стен-перегородок возмещалось затуманивающими полями, которые не позволяли взгляду проникнуть далеко во мрак, тем самым охраняя частную жизнь его хозяина. Хотя совершенно иное, это помещение было столь же впечатляющим, как резиденция Наоми Сол.