Наковальня

— Как, черт возьми? Как? Сколько лет мы на Торе? Меньше ста? Год Тора длится восемьсот земных лет. Когда Эллис Куинн Макинтай родился, у него не было тени. Сегодня солнце отбрасывает тень на тротуар. Это весенняя пора! Мы прибыли в конце зимы, а теперь здесь весна! Как мы могли разглядеть спящую планету? Но теперь пришли дожди, и она расцвела!

— Весь этот чертов шарик собирается ожить — он оживает прямо сейчас, прямо под нашими ногами, — и это пугает тебя до смерти, Рейнер, потому что ты ничего не можешь с этим сделать. Ничего. Что ты собираешься предпринять? Облучить планету? Ха! Каждую секунду на поверхность Тора обрушивается столько жесткой радиации, что любая земная жизнь погибла бы в считанные минуты. Держу пари, что жизнь Тора просто слопает ее. Ты ничего не можешь сделать.

А что же будет с Кьярой, твоей Кьярой? Ты думаешь о ком-нибудь из тех четырех миллионов человек, которые живут здесь? Которым придется столкнуться с этим лицом к лицу… ну, ты уже подумал. Разумеется, ты не мог никому рассказать! И «Байрон Системс» приняла все меры, чтобы не допустить исследования Тора в течение десятилетий. А все дело в том, что когда эта тайна вылезет наружу, ничто в Кьяре не будет стоить и гроша! А «Байрон Системс» и есть Кьяра. Или по крайней мере, — едко добавил Габриел, — была.

Долго никто ничего не говорил. Леннокс сидела как соляная статуя, Рейнер с задумчивым видом постукивал пальцами по столу. Лица Изадоры и Чуен излучали неверие, которое постепенно, по мере того как Рейнер продолжал молчать, превращалось в осознание. Пелем Лил казался странно ушедшим в себя.

Наконец Рейнер заерзал в кресле.

— Габриел, при всем моем уважении, неужели ты думаешь, что, если бы все это было правдой, я бы позволил выпустить тебя из тюрьмы?

Вместо землянина ответила Изадора:

— Конечно, если вы сочли, что нас выгоднее отпустить, чтобы средства массовой информации не подняли большого шума. И это верно: с «КП 99» и с нами — профессиональными журналистами, шум был бы изрядный.

— Кроме того, — подхватил Габриел, — ты ведь уже в пути. — Он показал на контейнеры. — Ты все упаковал и готов лететь, теперь, когда ты получил то, что… — Габриел умолк на полуслове и мысленно повторил: «Теперь, когда ты получил то, что хотел».

«Что же ты хотел?»

— Теперь, когда ты получил обратно голубой ящик, — закончил он. По тому, как сузились глаза Саксона Рейнера с золотыми крапинками, землянин понял, что угадал. — И что же тебе пришлось заплатить за него?.. — вслух размышлял он. — У кого был голубой… ящик? Да! Ты отдал Лазарусу Уайту планы Рейнер-парка! Именно их хотел Уайт, и именно у него был голубой ящик!

— Это твое предположение?

— А разве я не прав? Что ты дал ему?

Саксон Рейнер с растущим беспокойством снова поерзал в кресле.

— Габриел, ты еще долго намерен это продолжать?

— Что ты дал ему? — Габриел терял терпение и решил показать это. Самодовольство Рейнера начинало раздражать.

— Ничего, что не было бы моим.

— Рейнер-парк. Ты дал ему планы Рейнер-парка. В этот момент вмешалась Тамара Леннокс:

— Кайли, это незаконно, ему бы не позволили это сделать…

Она умолкла под презрительным взглядом Габриела, поняв, как нелепо звучат ее слова. Ей даже не нужно было ничего добавлять насчет психического блока. Больше не оставалось сомнений, что Рейнер мог избежать его, если бы захотел.

— Зачем ему планы? — спросил Габриел пока еще вежливо. Смеясь, Рейнер беспомощно развел руками.

— Послушай, Габриел…

— Непременно, Саксон, — протяжно сказал землянин. — Зачем ему планы?

Услышав свое имя, Рейнер вздрогнул, но потом озорно подмигнул Габриелу и погрозил ему пальцем.

— Габриел, ну серьезно, — откуда мне знать?

Землянин не стал больше тратить на него время. Его оружие повернулось на несколько градусов, пока не остановилось на Пелеме Лиле.

— Лил, я хочу, чтобы ты позвонил Идому Джапалджарайи. Сделай официальный звонок.

— Забудь об этом, Кайли. Не может быть и речи, — быстро сказала Тамара Леннокс.

Габриел ласково обратился к Лилу:

— Лил, ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Надеюсь, это поможет тебе догадаться, как я буду страдать, причиняя тебе боль.

Чуен встряла в разговор:

— О, тогда можно я? Пожалуйста! Можно я? Можно я? Пелем Лил понял намек. Избегая взгляда комиссара, он потянулся к фону.

— Ах нет, — остановил его Габриел. — Используй главный телефон; я бы хотел визуальную связь. Эй, Чуен… — Он передал ей шоковый пистолет, который Чуен взяла с очевидным удовольствием.

За несколько минут Лил разделался с домашним секретарем Джапалджарайи, и их приветствовал вид рассерженного Идома, сонно взирающего с экрана.

— Офицер, вы знаете, который час?..

Инженер умолк, когда Лил ушел от камеры, и Габриел занял его место.

— Идом, я Габриел Кайли. Идом протянул заунывно:

— Вижу. Почему всякий раз, когда звонит полиция, оказывается, что я говорю с вами или Изадорой Гацалуменди? Я не обязан разговаривать ни с кем из вас.

Но Габриелу было не до споров.

— Идом, зачем кому-то могут понадобиться планы Рейнер-парка? — резко спросил он.

— Это загадка?