Наковальня

— Ах нет, это доказано и зарегистрировано, — с сожалением возразил Лил. — Ну и далее мы приходим к, увы, еще одному побегу, за которым следует сопротивление аресту, ущерб частной собственности, еще ущерб частной собственности, снова ущерб, нападение на полицейские ИИ-устройства, еще одно убийство, кража подвесно… и так до бесконечности — или до тошноты. — Лил защелкал ногтями по огнеупорной пластмассе стола. Казалось, он оценивает Габриела. Его манеры стали грубыми. — Вы, мистер Кайли, профессионал. Вас послали сюда — я не знаю кто. Вы с Земли, поэтому нас ждут трудности с проверкой. Но я узнаю. Вы профессионал, и с вами будут обращаться как с профессионалом. Мы обратились в Верховный Суд за разрешением на психозондирующую экспертизу. И, учитывая все обстоятельства, в этот раз, я думаю, у нас приличные шансы получить его. Вероятно, в ближайшие семьдесят два часа.

— Раз вы все равно будете меня зондировать, к чему весь этот разговор?

— Убедите меня, мистер Кайли. Убедите меня не зондировать.

— Я не могу убедить вас. Ничто вас не убедит, потому что для этого вы должны быть умным, а вы слишком слепы, и слишком грязны, и слишком жаждете того, чего жаждете, чтобы позволить какому-то там уму встать у вас на пути.

Лил встал.

— Я оставляю вам брошюру об исправительном центре Приюта, где, если вам повезет, вы проведете остаток своей естественной жизни. Там подробно описаны все реабилитационные возможности центра, включая… ну, прочтете сами, мистер Кайли.

— А что насчет остальных?

— Остальных?

— Вы знаете, о чем я говорю.

— Нет, мистер Кайли, это вы знаете, о чем вы говорите. А я пока совершенно не знаю.

— Остальные. Офицер Изеки, Изадора Гацалуменди и Ли Чуен.

— Гм… остальные. Боюсь, мне не позволено распространять информацию о других наших клиентах. Но я скажу, что все они в настоящий момент изучают брошюры, идентичные вашей. Это должно быть для вас приятным известием. Страдание любит компанию.

Он вежливо указал рукой на открытое отверстие камеры.

Габриел застыл. Он не может вернуться туда. Не может! Лихорадочно он пытался, придумать, чем бы задержать Лила, как бы остаться в этой до смешного относительной свободе ещё на несколько минут. Роботы дружно шагнули вперед.

Лил презрительно отвернулся от Габриела и вышел из комнаты, а четыре безликих тюремщика загнали землянина обратно в камеру. Отверстие сжалось, исчезло. В центре камеры теперь лежал одинокий, тонкий, как бумажная салфетка, листок пласпируса с заголовком «Исправительный центр Приюта» над колонкой мелкого шрифта..

Голоса снова закричали.

ВЫПУСТИТЕ-МЕНЯ-ВЫПУСТИТЕ-МЕНЯ-ВЫПУСТИТЕ-МЕНЯ-ВЫПУСТИТЕ-МЕНЯ-ВЫПУСТИТЕ-МЕНЯ-ВЫПУСТИТЕ-МЕНЯ…

Максимальная безопасность.

Он белый и размером с изумленное «а-ах!». Кто устоит перед эдельвейсом в дикой природе? И сколько людей видело его? Габриел знал: чтобы увидеть его живым, нужно подняться туда, где ничто больше не может расти. Идти туда, где нет никакой жизни, и смотрите-ка! Поэтому он взобрался на Монте-Розу, и там был он — высовывался из снега возле камня, похожего на череп. Пальцем в рукавице Габриел погладил ворсистые лепестки, снова околдованный чудом жизни.

Половина мира отделяла его от дома, но Габриел знал, что этого недостаточно. Через три недели звездолет «Гул» отправится на Лас-Пальмас и унесет его так далеко, куда Старик никогда до него не доберется.

Это была та ложь, в которую Габриел предпочел верить, чтобы прожить этот день.

***

Его разбудил яркий свет. Отверстие снова открылось. Землянин потер глаза. Как долго он спал?

— Давай, Кайли, выходи, — сказал грубоватый голос. Габриел вышел, моргая, из камеры и обнаружил двух ждущих его оловянных солдатиков и одного агента ЦУРЗ.

— Пошли, — поманил его агент.

— Что… что происходит?

— Ты идешь на прогулку, парень.