Налда говорила

И я именно поэтому постоянно убегал из одного места в другое в тот момент, когда понимал, что сболтнул что-то кому-нибудь. Потому что я знаю про людей и про то, что некоторые распотрошат все, что угодно, чтобы добраться до какой-нибудь выгоды или прибыли. И я решил, что Фрэнк думает об этом, когда он вел меня по газонам к тому зданию. Я подумал, он это самое и планирует сделать.

– Сюда, – сказал он, дотронувшись рукой до моей спины, когда мы подошли к двум дверям: они сходились в середине, и верхняя часть у них была стеклянная. – Мы почти пришли.

До этого мы шли по коридору, серому и залитому светом, там еще был запах, я его помнил с того раза, как первый раз увидел женщину, которая меня наняла. А после этих дверей мы пошли по другому коридору, более узкому, и запах там был не такой сильный, и там уже было не так светло. Наконец мы пришли к желтой двери в стене. А там Фрэнк остановился, и мне тоже пришлось, он мне подмигнул, взялся за ручку и надавил на нее.

Я чуть вдруг не подпрыгнул, когда дверь открылась целиком, – из-за голоса, который донесся оттуда изнутри:

– Ну, ну, неужели… – И еще какой-то звук, который был из телевизора. Но Фрэнк поднял руку, положил мне на плечо и завел меня в комнату, а потом потянул ручку изнутри, чтобы закрыть дверь.

И вот тогда я понял, что Элизабет – это та самая женщина, которая меня наняла: она сидела с ногами на кресле и улыбалась мне, пока я там стоял.

– Ну, ну, – повторила она, и я решил, что они, наверное, заодно и что, может, как раз Элизабет разглядела это во мне, а совсем не Фрэнк.

– Садись, – сказала мне Элизабет. – Садись же. – Сама она встала и пошла к телевизору, чтобы немного убавить звук, а Фрэнк, он стоял у маленького шкафа, в это время спросил меня, не хочу ли я выпить.

– Портвейну? – спросил он, а я весь дрожал, но сел, меня очень путали все их перемещения по этой крохотной комнате, я увидел, как они с Элизабет улыбаются друг другу, и начал думать про то, больно это все будет или не очень.

– Держи, – сказал Фрэнк и поставил стакан на низенький столик передо мной, я подпрыгнул от шума, который от этого получился, и Фрэнк снова немного улыбнулся.

– Он хорошо поработал, – сказал он Элизабет. – Очень хорошо. – И после этого сел чуть-чуть подальше. И Элизабет тоже снова села. Но она в этот раз села не в то же кресло, она подошла к креслу, которое стояло рядом со мной, справа, и от этого я еще сильнее напрягся.

У них тоже были стаканы, у нее и у Фрэнка, и какое-то время они просто из них пили и не говорили ничего, а я смотрел на то, что показывали по телевизору. Но потом женщина, которая меня наняла, наклонилась ко мне поближе и сказала тихо-тихо:

– Ты не чувствуешь себя особенным. Из-за… – Мне становилось все страшнее, а она неожиданно вроде как поперхнулась и замолчала, а потом спросила, что случилось с моей рукой.

– Я… я просто… об шипы, – сказал я, и Фрэнк тоже наклонился поближе, чтобы посмотреть.

– Все будет в порядке, – сказал он после того, как поднял мою руку и посмотрел на нее. – Нужно только чем-то промыть и намазать кремом. Потом заклеим пластырем, и через несколько дней все заживет.

И потом он вот что сделал: достал какие-то штуки из ящика, который висел на стене, и очень осторожно занялся моей рукой. А пока он все это делал, я держал руку так напряженно и как-то скованно, он мне улыбнулся и сказал:

– Расслабься, ладно? Мы не собираемся тебя разделывать и есть, не думай…

И Элизабет рядом со мной рассмеялась.

Потом Фрэнк заметил, что мой стакан стоит нетронутый, и сказал, чтобы я выпил.

– Тебе станет лучше, – сказал он. А Элизабет добавила, что в этом ничего плохого нет. – В умеренных дозах, конечно, – сказала она.

Так что я взял стакан в руку, она немного тряслась, и сделал глоток, я знал, что эта штука должна меня отключить.

– Ну вот и все, – сказал Фрэнк, отпуская мою другую руку. – Должно помочь. – И пока я кашлял и ждал, когда все случится, он отнес свои штуки обратно в ящик, а Элизабет снова наклонилась ко мне поближе.

– Знаешь что, – сказала она, – я не думаю, что это такая уж большая цена. Небольшие порезы время от времени. Вот что я тебе скажу, на самом деле я тебе завидую. Завидую тому, какую красоту создает твой труд. Наверное, из-за этого ты в конце дня чувствуешь удовлетворение, ты можешь встать и насладиться плодами своих трудов. Ты, наверное, бываешь очень доволен.

– У него есть дар, – сказал Фрэнк, закрывая дверь своего ящика на стене. – Настоящий дар. – И потом он немного пощелкал каналами телевизора, прежде чем вернулся к тому, который смотрел сначала, а звук по-прежнему был очень тихим.