Налда говорила

– Единственное, о чем я тебя попрошу, – сказала она. – Если ты будешь включать музыку или кого-нибудь сюда приводить, не шуми особо после восьми вечера. Чтобы не беспокоить пациентов. – После этого она улыбнулась и сказала: – Ну так что, я пришлю сюда Фрэнка через полчаса? – И тут наконец вышла за дверь и снова улыбнулась, а я попробовал улыбнуться в ответ.

И вдруг так получилось, что с улыбкой все было не очень плохо. Не думаю, что она была идеальной или что-то вроде, но вышло не так плохо, как раньше. И еще у меня получилось улыбаться, пока женщина не повернулась и не ушла. А потом я закрыл дверь.

Я не стал распаковывать вещи или еще что-то делать, пока не пришел Фрэнк. Когда я запер дверь и как следует осмотрел мои комнаты, я просто посидел немного у моего маленького окна, глядя наружу. Но что было самое удивительное: пыли на окне совсем не осталось, той, которую я видел раньше. На самом деле пыли нигде не было, и затхлый запах тоже пропал. Значит, эта женщина тут все для меня убрала или попросила кого-то это сделать. Это был очень добрый ее поступок, и мне от этого стало хорошо.

Когда Фрэнк наконец подошел к моей двери, прошел почти час, и я уже начал нервничать, думал про него. Но когда мы начали, я был почти в порядке, потому что он говорил почти только про сад, а мое колдовство отлично с этим справлялось.

Этот Фрэнк, он был почти такого же возраста, как и женщина, которая меня наняла. Они оба были довольно старые. У Фрэнка была густая серая борода, круглое красное лицо и седые волосы сверху. А еще у него был большой живот. Вот, и он тоже был ко мне добрый. И уже в конце, когда он собирался уходить, он вдруг подмигнул и сказал:

– Все наши лучшие садовники были не особо разговорчивыми. Так что, по логике вещей, ты будешь лучшим.

Мои обязанности в основном заключались в том, чтобы приводить в порядок газоны, все клумбы и живые изгороди. Но еще мне нужно было следить, чтобы дорожки были чистые, смотреть за прудом и деревьями и вообще делать так, чтобы тут все выглядело красиво.

Еще, пока мы ходили, он показал мне сарай. И показал, где хранятся все инструменты и газонокосилки. И сказал, что очень важно, чтобы я с ними аккуратно обращался и хорошенько их чистил. Это единственное, за чем он будет строго следить, сказал он.

– За этим и еще за тем, чтобы сад всегда был в наилучшем виде, – сказал он и рассмеялся. Я попытался ему в ответ улыбнуться, но, по-моему, в этот раз у меня не особо получилось, хотя он вроде бы и не смотрел на меня. – Так или иначе, – сказал он потом, – сегодня себя не утруждай особо, осваивайся. Покрутись тут немного и привыкай к саду. Тогда завтра сможешь поработать как следует.

Потом он попросил у меня ключи от моего дома, и когда я их ему дал, он прицепил на кольцо ключ от сарая и вернул мне ключи. Потом он сказал эту шутку, я вам уже рассказывал, про лучших садовников, которые мало говорят, а еще сказал, что теперь он отвалит и оставит меня наедине с собой.

Так он и сделал.

5

Знаете, что мне нравится больше всего, раз уж мне тут приходится быть без всякого выбора? Больше всего я здесь люблю то, что у меня свое маленькое жилье. Это мне правда нравится. У меня ведь никогда ничего такого не было.

Одно из желаний, когда мое ожидание будет все-таки вознаграждено, – это чтобы у меня был свой большой красивый дом. И во все те разы, когда мне приходилось жить в маленьких комнатах в городах и когда разные люди вокруг меня стучали в стены и меня это пугало, потому что они могли быть для меня опасными, это желание как раз было одним из тех, что мне всегда чуть-чуть помогали терпеть.

Я раньше не мог даже пожелать, чтобы у меня появилось такое вот личное жилье. Даже не думал, что это может получиться. Так что это очень особенно. Вроде как подготовка к тому времени, когда у меня будет дом, который я хочу по-настоящему. Можно немного представить, как тогда все будет хорошо.

И из-за этого я даже не особо ненавижу свою работу здесь. Хотя не буду обманывать, мне все равно это совсем не нравится. У меня голова кружится, если представить, что бы я чувствовал, если бы это было навсегда. Если бы это не было временно и ненадолго.

Мне иногда грустно думать про это и про парня с картинками на руках, думать о том, что он, наверное, ненавидел это так же, как я, и считал таким делом, от которого только спина болит. И потом думать о том, что ему, наверное, придется это делать всегда и что он, наверное, даже об этом знает.

И я, когда про это думаю, почти могу понять, почему он попробовал сделать ту штуку, которую он сделал, когда я убежал. Чуть-чуть понимаю. И я понимаю, почему еще многие другие тоже могут такое сделать, если узнают обо мне.