Налегке

Ужин был чудесный - горячие лепешки, поджаренное сало и черный кофе. И безлюдье вокруг нас тоже было чудесное. На лесопилке, расположенной в трех милях от нас, работали несколько рабочих, но, кроме них, на пустынных берегах озера не набралось бы и полутора десятка людей. Мрак сгустился, в небе зажглись звезды и алмазами рассыпались по зеркальной глади, а мы еще долго сидели, задумчиво покуривая трубки, окутанные торжественной тишиной, забыв об усталости и лишениях. Потом мы расстелили одеяла на теплом песке между двумя валунами и улеглись спать, предоставив муравьям беспрепятственно проникать сквозь прорехи в нашей одежде и исследовать нас с головы до ног. Ничто не могло нарушить сковавший нас сон, ибо мы честно заслужили его, и если на нашей совести и были грехи, то угрызения нам волей-неволей пришлось отложить до утра. Дремота уже туманила сознание, когда поднялся ветерок, и мы уснули, убаюканные плеском волн о берег.

По ночам на озере Тахо всегда очень холодно, но у нас было много одеял, и мы не озябли. Мы спали так крепко, что ни разу не повернулись во сне, и, проснувшись на рассвете, сразу вскочили - отдохнувшие, полные сил и кипучей энергии. Нет более целительного лекарства, чем сон под открытым небом. В то утро мы могли бы одолеть десяток таких, какими мы были накануне, - а уж больных и подавно. Но мир медлителен, и люди упрямо лечатся водами или моционом и даже отправляются искать здоровья в чужие страны. Три месяца лагерной жизни на озере Тахо - и даже египетская мумия восстановила бы свои первобытные силы, а уж аппетитом превзошла бы аллигатора. Разумеется, я имею в виду не самые древние, высохшие мумии, а те, что посвежей. Воздух поднебесья чист и упоителен, он укрепляет и бодрит. И как же может быть иначе? - ведь этим же воздухом дышат ангелы. Я убежден, что любую, даже безмерную усталость как рукой снимет после одной ночи, проведенной на прибрежном песке озера Тахо, - не под крышей, а под открытым небом: в летние месяцы там почти не бывает дождя. Я знал человека, который отправился туда умирать. Но он потерпел неудачу. Когда он приехал, это был просто скелет, он едва держался на ногах, ничего не ел и только и делал, что читал душеспасительные брошюрки и раздумывал о будущем. Три месяца спустя он спал не иначе как под звездами, ел до отвала три раза в день и для развлечения охотился в горах на высоте трех тысяч футов. На скелет он тоже больше не походил, а весил изрядную часть тонны. Это не досужий вымысел, а сущая правда. Болел он чахоткой. Я настоятельно рекомендую другим скелетам последовать его примеру.

С утра я опять надзирал за работой Джонни, а после завтрака мы сели в ялик, проехали вдоль берега мили три и причалили. Местность нам понравилась, мы выбрали участок в триста акров с лишком и прилепили нашу заявку к дереву. Это был густой сосновый бор, деревья достигали ста футов вышины и от одного до пяти футов толщины у подножия. Наши владения следовало огородить, иначе мы потеряли бы право на них. Другими словами - нужно было в разных местах повалить несколько деревьев с таким расчетом, чтобы они образовали нечто похожее на ограду (далеко не сплошную). Мы с Джонни срубили по три дерева, после чего так измаялись, что решили положиться на судьбу: если эти шесть поваленных стволов могут удержать нашу земельную собственность - очень хорошо; если нет - пусть она утекает через бреши в заборе; стоит ли, в самом деле, надрываться ради каких-нибудь трехсот акров. На другой день мы приехали опять, чтобы построить дом - ибо дом тоже был необходим для сохранения участка. Мы вознамерились сложить настоящий, солидный дом из толстых бревен, на зависть всей бригаде; но, когда первое дерево было срублено и обтесано, мы подумали, что это излишняя роскошь и отлично можно сложить дом из молодых деревцев. Но срубив и обтесав два деревца, мы пришли к выводу, что закон удовлетворится и более скромным сооружением, и поэтому решили обойтись шалашом из веток. За эту работу мы принялись на другой же день, но у нас ушло столько времени на "раскачку" и споры, что до вечера мы успели только наполовину соорудить слабое подобие жилья, и то, пока один из нас рубил ветки, другой не спускал глаз с нашей стройки: если бы мы оба повернулись к ней спиной, то потом, пожалуй, и не нашли бы ее - уж больно разительно было ее семейное сходство с соседними кустами. Но мы остались очень довольны нашим домом.

Итак, по всем правилам захватив и освоив участок, мы стали законными владельцами его. Мы тут же решили переехать в свое поместье, дабы поскорей насладиться чувством неограниченной свободы, которое знакомо только тем, кто владеет собственной землей.

Назавтра, под вечер, после продолжительного отдыха, мы покинули лагерь, забрав с собой - или, скажем, позаимствовав - столько съестных припасов и кухонной утвари, сколько могли унести, и с наступлением темноты пристали к берегу у своего собственного причала.

ГЛАВА XXIII