Налетчик

  Пасмурное утро приняло решение в пользу Владивостока. Азия, это то занятное местечко, где человек добросовестно разгружающий баржи не вызывает вопросов у местной полиции, где стодолларовая купюра не пишет свою автобиографию в камере предварительного заключения, а вид преступившего закон где-то за азиатскими пределами, таскающего по сходням мешки, вызывает умиротворение властей. Также немаловажно, что отсутствию проблем у несчастных заблудших овец, нарушающих христианские заповеди,  потворствует почти двухмиллиардное разномастное население. А среди саранчи, как известно, муравей неприметен. Кроме того, в неподдающейся исчислению толпе невероятно сложно организовать какой-либо значимый учет беспорядочно снующим денежным знакам.

 Примерно в десять часов утра Михаил ушел на поиски путей эвакуации из района бедствия, назидательно указав Владику вынуть батарею из мобильного телефона.

 Надо сказать, что прожжёному шаромыге жилось намного проще. У него не было мамы, как, впрочем, и отца, и жил он одним днём. Владику в этом смысле пришлось туго. Перед тем, как обесточить слайдер от «Самсунг»,  он набрался сил и позвонил домой. Мама рыдала и умоляла сына вернуть деньги и вернуться домой, но неумолимая тяга к богатству холодной душой институтских познаний нажала на кнопку отбой. На серые глаза навернулись недолгие слёзы. Высшее образование наконец-то нашло себе применение и расставило все точки над «i».

– Мир бренен, – нашептывало оно, – а жизнь коротка и шанс выпадает всего один раз. Весь состоятельный мир рисковал. Без риска не пьют шампанское, и любой богач когда-то сидел.

 Не оставалось ничего, как плыть по течению.

 К пяти вечера вернулся Миха.

– У нас пара минут, сваливаем.

– Я хочу есть.

– Пожрёшь по дороге, я немного захватил с собой. Если будешь тянуть резину, набью морду, – твердо заключил Миха.

 Владик покорился, хотя всё же не без немых огрызаний.

 К одиннадцати ночи им удалось добраться до железной дороги. Миха опять исчез. Долгих два часа в потёмках на пронизывающем ветру Владик, всё ещё температуря,  дожидался Михаила. В какой-то момент он уже отчаялся, и всё его существо готово было дождаться утра и с рассветом поволочь злополучный мешок в ближайшее отделение полиции. Под грохот проносящихся составов в памяти всплывал болезненный образ матери.

– Наверное, плачет, – думал Влад.

 Чувственные сердцу мысли прервали бухающие шаги кровного брата.

– Через пару минут товарняк на Находку. Все пятьдесят четыре  вагона волокут в порт невызревшие чегдомынские угли. Здесь он притормаживает, приготовься. Не запрыгнешь, уеду один.

 В этом месте грохот и слепящий свет локомотива скрыл усилия беглецов и постарался замести следы внезапного исхода грешников из мест обетованных. Но кое-какие меты для истории это акт всё-таки оставил. Между редкими стоянками на перегонах не раз были замечены две перепачканные угольной пылью голодные рожи, не расстающиеся с грязным туго набитым мешком, и потревожила неспешного пьяного путейца одна незначительная погоня, окончившаяся полным провалом полицейского наряда на одной из железнодорожных станций.

 Спустя неделю от малоприметной темной личности вхожей в приморскую мафию, стало известно о сбыте возле находкинского отделения «Сбербанка» пяти настоящих стодолларовых купюр местному барыге за полцены.

 Затем на одной из прибрежных «малин» в ничего не значащей беседе промелькнуло, что незарегистрированный сейнер с контрабандным камчатским крабом принял на борт двух странных оборванцев на должность разнорабочих в обмен на стол, и отбыл с ними в Индийский океан, якобы в поисках косяков жирного минтая.

 Еще через три месяца в чреве вышеупомянутого сейнера по неизвестным причинам произошла драка между этими пассажирами, где один, будучи мордоворотом, пожелал вышибить дух из интеллигентного товарища, на что тот из всей силы ткнул противнику пальцем в глаз, чем и предотвратил преждевременную свою гибель. В свою очередь данный инцидент привел стороны конфликта к честному разделу по случаю доставшейся инвалюты между заложниками ситуации и внезапному ночному исчезновению более крепкого телосложением в одну из ночей на малоизвестном рейде вьетнамского побережья.

 Более тонкую натуру подлое грехопадение чёрной совести ранило глубоко и заставило крепко призадуматься. Решив, что размазывание времени по экватору приведет к печальным последствиям и подстрекаемый усилившейся подозрительностью капитана и команды, он, выдержав месячную паузу, чудом умудрился зафрахтовать с кормы случайную джонку и бежал на индонезийские острова.