Наливайко

Ян Тульский прибыл с Подолья, привез красавицу дочку. Младший сын князя, Александр, должен был жениться, и Тульский связывал с этим большие надежды.

Любимый зять князя Криштоф Радзивилл прислал из Литвы на этот праздник пока лишь свою жену Елизавету, а сам обещал прибыть с челядью попозже. Старый князь с детства выделял эту свою дочь Елизавету, теперь же каждый ее приезд становился в Остроге событием. Пока Криштоф был мужем старшей дочери князя, он не казался таким родным и желанным зятем, как теперь, когда женился на младшей, любимой дочке.

На дворе свистела пред рождественская вьюга. Елизавета поправляла перед большим зеркалом греческой работы свою новую кичку, украшенную цехинами. Зная, что в глазах отца она еще до сих пор выглядит ребенком, хотя у нее самой уже было двое детей, Елизавета вела себя как девочка и не Замечала, что ее порхание по комнатам замка вызывало усмешку даже у служанок.

Старый князь отдыхал перед печкой. Он все еще не мог забыть обиды, нанесенные ему казаками Косинского, а также хитрый ответ коронных гетманов. В горницах говорили шепотом все, кроме самого князя. Он либо молчал в дреме, согретый огнем печки, либо распоряжался так громко, что слышно было на весь замок.

— Януш не прибыл еще? — не открывая глаз, спросил князь о старшем сыне.

Он знал, что ответить ему каждый считает для себя особой честью, и не удивился, услышав, как в комнате спорят, кому первому ответить.

Но в это время неожиданно грохнули двери.

— Ах!.. — приглушенно прозвучало в зале.

Воевода, сидевший в глубоком кресле, повернул голову. В горницу ворвался покрытый снегом, вооруженный с головы до ног человек.

— Где его мощь ясновельможный? — пыхтя, спросил человек, отряхивая с себя снег;

Князь поднялся с кресла, шагнул и обеими руками пригладил свою бороду. Густые брови прикрывали хоть и старческие, но острые еще глаза, обращенные на прибывшего: кто смел непрошено, без доклада, врываться в его покои, пусть то будет и лучший воин?.

— Я воевода. С какими вестями, воин?

Почти ежедневные гонцы из воеводства приучили старика к самым неожиданным известиям.

— Ясновельможный пан князь! На Украине происходит такое…

— Про Украину я первый знаю все…

— А вот все же гетман Косинский разоряет на Киевщине поместья…

— Кто позволил грабителя величать гетманом?

— Простите, ваша мощь… Но так его величает вся Украина. Он идет…

— Украина — это мое владение! В моем владении я не величаю гетманом всякого пройдоху, — значит, не вся еще Украина так его величает. По какой дороге идет этот грабитель?

— Опять под Белую Церковь подступает. Киев занял…

Князь между тем приблизился к замерзшему, заснеженному воину, внимательно всматриваясь в него. Лицо Острожского вдруг изменилось, глаза показались из-под бровей, руки раскрылись, как для объятья:

— Да это же пан Булыга! Неужели из Белой Церкви сам гонцом прибыл? За это время от Белой камня на камне, может быть, не оставили эти насильники!

— У меня есть сведения, ясновельможный князь, что Косинский идет на Глубокую Волынь разорять вашей мощи поместья. Какой-то шляхтич сбежал от Криштофа.

— И что сообщил этот прощелыга?

— Князь, он признался, что Косинский перед этим походом был в Москве. Рокитненское недоразумение князя Януша — только предлог, который ловко используют московские бояре…

Ставни с дрожащим скрипом грохотали о стены. За окнами бушевала лютая вьюга.

— Шляхтича этого немедленно казнить…

— Но он ведь шляхтич, ясновельможный…

— Пусть трижды шляхтич, коли он такое говорит. Ежели Косинский, как некогда Байда, Москве присягнул, да про это узнают и посполитые, то пиши пропало, пан Булыга. Времена безумств Байды прошли, народ не хочет чужого пана.

— Он и от своего пана готов, как от сатаны, откреститься, этот наш народ, ясновельможный князь…

В полночь подоспел и зять Радзивилл с небольшой вооруженной свитой. Вместо веселой семейной встречи он застал хмурое военное совещание. Старый князь вышел из-за стола навстречу зятю, ласково поцеловал его в лоб и посадил по правую руку от себя. За широким столом сидели одни лишь мужчины, — возможно и не только рождественские гости. Елизавета наведалась сюда, поздоровалась с Радзивиллом и поспешно ушла к женщинам. Старый князь внимательно слушал советы вооруженных людей, но в то же время обдумывал свой план борьбы с Косинским.

— Мы должны опираться на собственные и совершенно надежные силы. Этот злосчастный гетман действует не самостоятельно, а при чьей-то сильной поддержке и вооруженной помощи. Не Белая Церковь, тем более не рокитненские владения побудили его пойти против Острожского. Жолкевский — хитрая лиса: он не станет нам помогать, чтобы снова не воевать с Москвой, если верно, что Косинский вошел в сношения с нею. Жолкевскому теперь нужны войска, чтоб осуществить захватнические планы короны в Молдавии, в Семиградии. Нам остается только самим защищаться. Как сообщает пан Булыга (Криштоф Радзивилл приветливо поклонился Булыге), у этого разбойника тысяч пятнадцать хорошо вооруженных грабителей.

— Сведения эти получены непосредственно из его лагеря, — подтвердил Булыга.