Налог на Родину. Очерки тучных времен

И американцы на месте индейских вигвамов основали самую передовую, по крайней мере в экономическом плане, цивилизацию, что, с моей точки зрения, их оправдывает, а то, что они при этом ощущают вину, еще и делает им честь.

К сожалению, ситуация с Зимней войной прямо противоположная. Эта война не просто проиграна, она продолжает проигрываться каждый день. И вот почему.

* * *

Не знаю, случалось ли вам пересекать русско-финскую границу на автомобиле. Я проделывал это десятки раз; зрелище еще то. Два способа жизни на одной и той же земле – химически чистый эксперимент.

Результаты его поражают, начиная с самих погран-пунктов: это здания-близнецы по разную сторону границы (близнецы – потому что наш выстроила финская сторона в порядке, так сказать, шефской помощи младшему (по разуму) брату). Только у финнов водители и пассажиры проходят контроль внутри, в тепле и в строгом порядке, а у нас – на улице на морозе, перебегая из одного окошечка в другое и заполняя друг у друга на спине декларации: очереди, непонятки, какие-то блатные машины и люди, – обычный русский бедлам, который я еще в 1998-м в деталях описывал тогдашнему начальнику пограничников Бордюже (он пригласил меня на Лубянку, в отделанный деревянными панелями кабинет Берии; мы проговорили час; не изменилось ничего).

Примерно так же, как погранпункты, соотносятся друг с другом и дороги (по финским грунтовкам я спокойно ездил на 90 км/ч, а по приграничной дороге к Светогорску, то бишь Эсно, лучше передвигаться на танке), и поля, и леса, и фермы, и озера. В Финляндии из многих озер можно пить воду, там девственная чистота, как при сотворении мира, – а близ нашей дачи не знаю ни одного, берег которого не был бы усеян битыми бутылками и рваными кедами. То же и с жильем, и я даже не про непременное наличие у финнов в загородных домах теплых клозетов и саун. Я про архитектуру, в которой финны никогда не пытаются выдать себя за тех, кем никогда не были. Они не строят вилл, фазенд, замков, дворцов, барских усадеб, вообще всей этой фальшивки; финский конек – простой дом, идеально вписанный в природу. Построить поселок на 50 коттеджей так, что из каждого окна виден лес, – их величайшее умение.

У меня была какое-то время иллюзия, что загаженность Карельского перешейка исчезнет вместе с советской властью. Теперь понимаю, как наивен был. И если старые садоводства «на шести сотках» ужасают убогостью, то новые «поселки миллионеров» – хамством.

Порою в садоводствах я встречаю машины с финскими номерами: это потомки тех, кто отсюда был выселен, ищут свои старые фундаменты. Зря они: больше нет ничего.

Недавно я свернул с обычного дачного пути на дорогу от Зеленогорска до Полян, то бишь от Териок до Кирккоярви. Там должна была находиться построенная в стиле ар-деко усадьба Мариоки, которую дореволюционный министр госимущества Картавцев подарил своей жене Марии Крестовской. Крестовская покровительствовала искусствам, в Мариоках бывали писатель Андреев, художник Серов. Я нашел эту усадьбу (ни единого указателя с дороги) – точнее, то, что осталось: перекореженные взрывом руины на месте дома и церкви, разоренную могилу владелицы. Стенд, установленный по перестройке, свидетельствовал, что еще в 1939-м усадьба была цела.

Таких разоренных мест – которым Финляндия продлила жизнь на пару десятков лет после 1917-го – сотни по всему Карельскому перешейку.

Война проиграна. Захламленная благодатнейшая земля (супесчаные почвы, сосны, озера, Балтика); ужас мелколоскутных кто-во-что-горазд построек; расхристанные дороги; кошмарящие по этим дорогам менты; килотонны валяющихся банок-бутылок, уничтоженные усадьбы, церкви и оскотиненный панельными домами некогда прелестный средневековый городок Виипури, Выборг – вот что такое по большей части сегодня бывшая финская территория.

Проигравшим пора делать выводы.

* * *

Я, если честно, не верю в действенность обычного покаяния – признал ошибки, пустил слезу, поставил свечку, – голос сверху: «Прощё-о-о-о-он!».

Для меня покаяние – это действия, поступки.

Я не о том, чтобы вернуть финскую землю под финскую юрисдикцию: это глупая идея, которая принесет лишь страдания новым (теперь уже русским) переселенцам и, кстати, обрушит экономику Финляндии, где во всей стране примерно столько народа, сколько живет в одном Петербурге.

Но начать платить в признание вины компенсации тем финнам, что бросили в южной Карелии дома, подворья, квартиры, – это вопрос чести. Их не много в живых осталось, но еще можно успеть. Не надо только говорить, что «лишних денег в стране нет» или что «не хватает денег на учителей и врачей». Лишних денег в стране – куча, а учителей и врачей грабят ежедневно: посмотрите на часы на руке российского чиновника, на его машины и недвижимость. Сколько можно вопить о величии страны, поднявшейся с колен, и ничего при этом не делать? Великая страна для меня – это Германия, не просто признавшая вину, но и выплатившая компенсации жертвам концлагерей.