Налоговые споры. Оценка доказательств в суде

В настоящее время налоговые органы только на стадии рассмотрения дела в суде первой и апелляционной инстанций вправе обратиться в арбитражный суд с заявлением в письменной форме о фальсификации доказательств, поскольку суд кассационной инстанции ограничен в установлении обстоятельств по делу, он не вправе исключать то или иное доказательство из числа доказательств по делу, назначать экспертизу, истребовать другие доказательства, вести протокол судебного заседания, в котором на основании ч. 2 ст. 161 АПК РФ 2002 г. только и отражаются результаты рассмотрения заявления о фальсификации доказательства.

Налоговые органы, прежде чем заявить о подложности того или иного документа, должны ясно представлять последствия такого заявления, в том числе и уголовно-правовые (п. 1 ч. 1 ст. 161 АПК РФ

2002 г.), последствия несения бюджетом расходов по экспертизе, которую обязан назначить суд для проверки соответствующего заявления, взыскания процентов за нарушение срока возврата излишне уплаченного налога (п. 10 ст. 78 НК РФ) либо срока возврата сумм в порядке ст. 176 НК РФ.

Обязанность суда реагировать на подобное заявление обусловлена публично-правовым характером налоговых споров, а также непосредственной связью заявления о фальсификации доказательств с сомнением в их достоверности [426] .

Норма права, позволяющая делать заявление о фальсификации доказательства, не является новостью в российском гражданском процессе. Аналогичная норма существовала в Уставе гражданского судопроизводства 1864 г. (ст. 543, 545), которым были установлены схожие последствия такого заявления.

Поскольку в ч. 1 ст. 161 АПК РФ отсутствует перечень действий, которые должен произвести суд, проверяя достоверность заявления о фальсификации доказательства, можно обратиться к опыту применения дореволюционного российского законодательства.

Эта проверка состояла в сличении заподозренного акта с другими документами, преимущественно публичными или признанными за подлинные обеими сторонами, в допросе свидетелей, участвовавших в составлении акта или указанных сторонами, в приглашении сведущих людей (экспертов) для сличения почерка и подписей. При этом суд мог дать спору о подлоге двоякое направление: в порядке уголовного судопроизводства или в порядке гражданского; в первом случае дело о подлоге рассматривалось уголовным судом, гражданский же суд приостанавливает у себя все производство до разрешения вопроса о подложности акта уголовным судом [427] .

Здесь следует отметить, что согласно ст. 562 УГС 1864 г. за возбуждение неосновательного спора о подлоге тяжущийся подвергался штрафу.

Такая норма могла бы быть включена в ст. 161 АПК РФ 2002 г. как гарантия от необоснованных заявлений о фальсификации доказательств.

Зачастую ранее налоговые инспекции, используя возможности органов Федеральной службы налоговой полиции до их ликвидации, получали от них копии документов, относящихся к хозяйственной деятельности налогоплательщиков. Вместе с тем последние представляют суду подлинники этих же документов, содержащие отличные от копий данные.

Безусловно, судом отдается предпочтение подлинным документам. Если есть подлинник, то экспертиза ксерокопии не нужна. Экспертиза, выполненная по ксерокопии документа, считается недопустимым доказательством [428] .

Здесь следует вспомнить правило о наилучшем доказательстве, существовавшее в процессуальном праве Англии и США и гласившее, что доказательства должны представляться в суд в том виде и через посредство тех источников, которые дают наилучшие допускаемые обстоятельствами дела гарантии их достоверности.

В течение XVIII столетия правило о наилучшем доказательстве применялось в английском суде особенно строго; в частности, в силу этого правила исключалась возможность представления письменных доказательств, которые не являлись бы подлинными и первоначальными, а носили бы характер производный [429] .

Таким образом, в описанной выше ситуации суды следуют исторически сложившейся процессуальной традиции.

В АПК РФ 2002 г. включена норма, содержащаяся в ч. 6 ст. 71, согласно которой арбитражный суд не может считать доказанным факт, подтверждаемый только копией документа или иного письменного доказательства, если утрачен или не передан в суд оригинал документа, а копии этого документа, представленные лицами, участвующими в деле, не тождественны между собой и невозможно установить подлинное содержание первоисточника с помощью других доказательств. Это свидетельствует о том, что российский арбитражный процесс воспринимает классические черты европейского процессуального права, в данном случае – правило о наилучшем доказательстве. Это позволит России безболезненно войти в общеевропейское экономическое пространство, а если иметь в виду ближайшие перспективы, то будет способствовать притоку иностранных инвестиций в российскую экономику: ведь европейские и российские суды начинают говорить на понятном друг другу процессуальном языке.