Наложница для нетерпеливого Дракона

Она была одета – как, впрочем, и сам Робер, – в цвета дома, в благородный фиолетовый бархат. Ее прекрасное с белоснежным воротником из тончайших кружев платье было так богато ушито золотом, драгоценными камнями и жарко горящими на солнце жемчугами, что непонятно было, как она умудряется ходить в такой тяжелой вещи. Сама королева позавидовала бы этому небывало роскошному наряду.

На ее медовых волосах, аккуратно расчёсанных и прибранных, надушенных лучшими духами королевства, лежал тонкий венец, а впереди медленно шагающей девушки лохматым колобком катился рыжий маленький пес с пушистым хвостом и плоским носом. Вот теперь – это можно было отметить смело, – Хлоя действительно походила на важную персону, на герцогиню или даже королеву, и производила внушительное впечатление – не то, что перепуганная девчонка в грязном платье, бьющаяся в клетке.

«А что, дорогая вещь, – про себя отметил Робер. – Такую не грех иметь у себя!»

Внезапно в черной, как непроглядная безлунная ночь, душе Робера шевельнулось что-то невероятно светлое, ослепительное, болезненно резанувшее – как режет свет привыкшие к мраку глаза. Для себя Робер обозначил это неведомое ранее чувство как влюбленность, подумав, что вдруг разглядел прелесть юной Хлои, но мы-то с вами точно знаем, что никакой любовью там и не пахло. Господин Робер просто увидел красивую блестящую вещь – платье с жемчугами, – и пожелал ее себе. Вместе с содержимым, разумеется.

Лицо девушки было грустно, но эта грусть несказанно шла ей. Господин Робер это отметил особо, когда подошел поклониться и поздороваться. Несмотря на то, что на девушке было драгоценностей, наверное, на миллион золотых, самым прекрасными все равно были ее печальные глаза.

– Доброго дня, госпожа герцогиня, – произнес Робер, кланяясь так низко, как, наверное, и Дракону не кланялся. Его взгляд упал на туфельку, выглядывающую из-под длинного подола платья, и Робер едва ли зубами не заскрипел от злости, рассмотрев на ней вышитые золотой канителью цветы. – В добром ли вы здравии, все ли хорошо? Или чего-то хочется? Можете смело говорить мне, я передам Дракону.

– Благодарю вас, – тихо произнесла Хлоя, стыдливо опуская глаза. – Но господин Дракон итак дает мне много… Больше, чем я прошу и больше, чем я нуждаюсь.

«Я и вижу!» – злобно подумал Робер.

Томно обмахиваясь веером с перламутровой ручкой, инкрустированной бриллиантами, из самых настоящих страусовых черных перьев, Хлоя отвернулась от Робера и продолжила свою неспешную прогулку.

За обедом Робер отметил, что Дракон, обычно довольный и беспечный, сегодня что-то призадумался. Слушая привычную трескотню Робера, он потирал переносицу и неспешно потягивал вино из своего бокала.

– Что-то случилось, повелитель? – осторожно поинтересовался Робер, прервав свой увлекательный рассказ о недовольных в харчевне, который, к слову, Дракон почти не слушал.

– Да ничего не случилось, – протянул задумчиво Дракон, рассматривая бокал так, словно видел его впервые. – Не интересно мне про этих глупых крестьян. Будут чем-то недовольны – можно предложить им иную судьбу, например, в солдаты забрать. Пусть сравнят сытую жизнь на своем огороде и веселую – на поле боя. Расскажи-ка мне лучше о семействе этой Хлои. Что за люди такие? Обокрасть, обмануть – это я понимаю, люди все только этим и занимаются. Но выдать свою госпожу как подарок мне – для этого нужен ум поизощренней.

«А Дракон-то зрит в корень, – неприязненно подумал господин Робер. Глядя на молодое лицо своего господина, на его по-юношески дерзкие глаза, он каждый раз обманывался, забывая, что Дракон – не человек, и что он пожил и повидал несравнимо больше, чем сам Робер, и уж о людях-то он точно знает в разы больше. – И эгоизм его, – с неприятным холодком отметил Робер, – не имеет ничего общего с капризами избалованных юношей. Он просто искренне считает, что все и всё кругом принадлежит ему».

– Поизощренней? – переспросил осторожно Робер. Дракон кивнул:

– Разумеется. Так что ты знаешь о них?

– Да ничего практически, – осторожно ответил Робер, и Дракон недовольно поморщился.

– Битый час толкуешь мне о каких-то пьяных дураках, – раздраженно произнес он, – а о семье из которой выбрали мне эту девицу, ничего не знаешь? А если это хитрый план? Если она нарочно подбирается ко мне поближе? Похоже, ты стареешь, Робер, теряешь свою проницательность. Не пора ли тебя заменить кем-то?

От этого несправедливого оскорбления Робер вспыхнул до корней волос, задохнулся от обиды. Дракон сыграл на его гордости, и Робер не смог молчать, попавшись тут же в эту немудреную ловушку.

– Ну а что вы хотите узнать? – напряженно проговорил Робер, стараясь сдерживаться, чтоб его голос не дрожал от обиды и страха потерять свое место. – Я знаю точно, что девица не замышляла ничего плохого – иначе б не посмел ее привести к вам.