Наложница тирана (СИ)

— Правду, — улыбнулся Кабыл. — Объясни свою ситуацию. Скажи, что я позволил сходить к лекарю и проверить самочувствие. Алекса, тут нет чудовищ. Мне казалось, прошлой ночью нам удалось найти общий язык. Неужели ты до сих пор считаешь, что здесь живут те, кто намерено хочет причинить тебе вред?

— У меня есть некоторые сомнения, — взглянув на голую служанку, промолвила Алекса.

— Понимаю, что ты подумала, — улыбнулся Кабыл. — Знаешь, почему они ходят без одежды? Я раскрою тебе небольшой секрет, из-за которого Дракон потребовал полного повиновения от слуг.

Алекса, продолжая завязывать набедренную повязку, села на подоконник и посмотрела на старшего брата императора.

— В четвертом веке правления Дракона этого правила и подобных законов ещё не существовало, — сказал он, усевшись рядом. — Сад Дракона только строили, жизнь в империи процветала и император…. Впрочем, ты знаешь, откуда берутся дети. Император ждал первенца и каждый день ходил в храм, чтобы помолиться за наследника. Один раз, когда он утром проснулся, поцеловал свою наложницу в губы и как обычно направился в храм, беременная женщина проснулась и попросила у служанок немного воды. Служанок у беременной наложницы было шесть и всем им ещё не было десяти. Никто и не подумал, что может случится что-то ужасное. Однако когда император вернулся с утренней молитвы, эти девочки уже сбежали. Знаешь, что они сделали? Выпотрошили беременную женщину, вырезали ребенка, глаза, язык, отрезали все пальцы и расчленили. То, что осталось от тела можно назвать одним словом — кусок окровавленного мяса, у которого не было даже зубов.

— Простите, господин Кабыл, — чувствуя приступ рвоты, Алекса поморщилась. — Я, пожалуй, вернусь к господину Дауду.

— Мир жесток, Алекса, — бросил вслед Кабыл. — Если ты этого ещё не поняла, скоро сама убедишься…

Крах семьи Холл

***

Весь дом был пропитан едкими запахами бальзамирующей жидкости, сильных медицинских реагентов, не менее резкими запахами припарок, мазей, жутко воняющих трав. Из подвала эхом доносился жалобный детский стон. Плакала и страдала девочка. И судя по голосу, она немного старше Офелии. У фаворитки Алексы сердце упало, все органы сжались от боли, которую испытывает ребенок в подвале. Туда она наотрез отказалась идти и просто поднялась по лестнице на второй этаж.

В довольно узком, но длинном коридоре было пять дверей, и только одна была открыта. От запахов медикаментов уже начала кружиться голова, а стоны девочки из подвала, которые стали перерастать в крики, сводили с ума. Давно Алекса не была в подобных местах, и вернуться сюда было не самой удачной идеей. Ещё несколько лет назад она с ужасом воспринимала страдание больных пациентов, а сейчас, отвыкнув от этого, не могла держать себя в руках. Было слишком тяжело.

Когда Алекса добралась до открытой двери, крики в подвале стихи, а на лестнице появился Орлан де Месс, беседующий с несколькими врачами, одетыми в белые халаты. Он увидел племянницу, остановился, словно попытался закрыть её грудью и тихо заговорил.

— Если за день нечего не измениться, дадим ей сильнодействующую дозу обезболивающего, — промолвил он. — Сообщите её господину, что она пролежит у нас ещё несколько недель. Переносить мы ребенка не станем, пусть хоть жалуется самому Дракону.

Врачи одобрительно кивнули Орлану и спустились по лестнице, давая фаворитке Алексе шанс поговорить со своим родственником. Она осторожно подошла к нему, положила руку на плечо и постаралась передать заботу, которая так необходима врачам после тяжелых операций.

— Как твоя пациентка? — промолвила Алекса.

— Жить будет, но на ноги встанет ещё не скоро, — хладнокровно сказал Орлан.

— А что с ней случилось?

— Хотела сбежать от жесткого господина и выпрыгнула из окна. Поломала ноги, повредила позвоночник, левая рука зацепилась за стальной кусок трубы и разорвала все сухожилия.

Когда Орлан прошел к открытой двери, а Алекса последовала за ним, в памяти промелькнули некоторые работы Жака де Орана, которому пришлось ампутировать человеку ногу из-за того, что он порвал все сухожилия на складе в портовом районе.

— Руку ампутировали? — спросила она, когда он закрыл дверь.

— Алекса, я не отрезаю части тела, если их можно спасти.

Она села в кресло и Орлан, подойдя к столику, налил в оба кубка вино. Один он дал племяннице, а второй пригубил сам. Алекса тоже сделала глоток, сложила ногу на ногу и облегченно вздохнула.

— Здесь медицина развита на порядок лучше, — сообщил Орлан, усевшись в соседнее кресло. — Если конечность можно спасти, мы её спасаем и не жалуемся, что проще было просто отрезать. Впрочем, ты по своему опыту знаешь, как долго может тянуться процесс восстановления.

— Хорошо знаю, — улыбнулась она. — Это ведь ты выкинул меня в окно, чем приковал на полгода к постели. Я полгода харкала кровью, ходила под себя, была уродлива настолько, что было стыдно смотреть в зеркало.

— Зато посмотри на себя теперь. Тебе немного больше двадцати. У тебя прекрасная внешность, есть очаровательная дочь, а рядом тот, кто заботиться о вас обеих.