Наложницы. Гарем Каддафи

Через вестибюль вы попадали в приемную комнату с коричневыми кожаными креслами. Затем коридор вел в спальню без окон, обшитую деревянными панелями. Там стояла двуспальная кровать, покрытая стеганым покрывалом, вокруг которой лежали дешевые цветастые ковры, и по бокам кровати располагались два ночных столика с лампами, испускающими приглушенный оранжевый свет. К комнате прилегала просторная ванная с душем, туалетом, биде и джакузи с позолоченными кранами. Вот это как раз было странным и напоминало квартиру холостяка в здании, посвященном изучению «Зеленой книги».

Но именно следующая комната потрясла посетителей и привела меня в оцепенение, когда я, в свою очередь, смогла осмотреть это место. Дверь напротив спальни выходила в отлично оборудованный гинекологический кабинет. Кресло, прожектор, радиооборудование, инструменты, в файлах инструкции на английском языке… Доктор Крекши, все же весьма сдержанный, не смог скрыть своего отвращения.

— Как мне не быть шокированным и потрясенным подобным? — говорит заслуженный специалист, назначенный ректором университета после революции. — Ничто, абсолютно ничто не может оправдать наличие подобного оборудования. Если они боялись малейшей неотложной ситуации, то менее чем в ста метрах отсюда находится больничный центр акушерства и гинекологии. Тогда зачем? Какие незаконные и извращенные практики скрывали тут от посторонних взглядов? Я предполагаю две возможности: прерывание беременности и восстановление гимена; и то и другое в Ливии запрещено законом. И, не произнося слова «изнасилование», я вынужден представить ненормальное сексуальное поведение.

Он говорил серьезным тоном, взвешивая каждое слово и понимая всю чудовищность своего открытия. Он признался, что сам был личным гинекологом обеих дочерей Каддафи — Аиши и Ханны.

— Это меня ставит в странное положение, — признавал он с удрученной улыбкой. — Семья Каддафи уважала мою компетентность, я ни о чем большем не просил. Иногда девушки говорили, что их отец удивляется мне. Он не требует машину? И дом тоже? Нет, я ничего не хотел. Совсем ничего!

Он знал о влечении Каддафи к молоденьким девушкам. Он слышал о так называемом «волшебном прикосновении», когда тот клал руку на головы своих жертв, давая знак телохранительницам. Доктор преподавал планирование семьи, ежегодно посвящая одно занятие так называемым «табу», и признавал, что сексуальные нравы Каддафи выходили за грань самых страшных табу. Никто не рискнул бы затронуть эту тему, поставить студенток под охрану, организовать кордон безопасности. Предпочитали ни о чем не знать. Что касается жертв хищника, им оставалось лишь молчать и тихо покинуть университет. Подсчитать их количество — тех, кого пригласили в Баб-аль-Азизию и кого насильно увели в президентский люкс, скрытый под аудиторией, — было невозможно. Доктор Крекши сказал, что в день этого жуткого открытия он нашел «восемь или девять» ДВД-дисков, содержащих видеозаписи сцен сексуального насилия, совершенного Вождем. Но он сразу поспешил признаться, что уничтожил их. Я была сбита с толку. Уничтожил? Разве это не были самые важные доказательства, которые следовало сохранить?

— Войдите в наше положение. Война еще не закончилась. Я не мог гарантировать, что эти записи не попадут в безответственные или недобрые руки. Что девушки не станут объектом угнетения или шантажа. Моей главной заботой было защитить их.

Странная реакция. Тяжелая ответственность. Разве не суд должен был принять подобное решение?

Разоблачение существования секретных апартаментов Каддафи в самом лоне университета повергло в шок весь университетский городок. Но все равно его обитатели держали язык за зубами. Они смешивали с грязью диктатора, бойко топтали его афиши, которые расстилали вместо половиков перед аудиториями, провозглашали о его отставке. Однако, если я пыталась разузнать побольше, то закутанные в платки студентки отворачивались и шли своей дорогой, а молодой человек, которого я попросила прозондировать по этому вопросу нескольких учениц, очень скоро прислал мне сообщение: «Я бросаю. Это табу». И все же! Обязательно должны быть свидетели, люди, которые заметили подозрительные вещи или услышали о замученных девушках! Неужели не нашлось никого, кто бы разоблачил эту систему? Единственный человек, который, казалось, был решительно настроен прервать молчание, — это главный редактор еженедельной газеты «Ливия аль-Джадида».