Наложницы: Гарем Каддафи

Она говорила с иностранным акцентом, и позже я узнала, что она была украинкой, работала на Вождя и ее звали Галина. Я ничего не смогла ей сказать, но она догадалась, и я почувствовала ее ярость.

– Как можно делать это с девочкой? Как они смеют? – повторяла она, поглаживая меня по лицу.

В конце концов я заснула, а на следующее утро в девять часов меня разбудила Мабрука. Она протянула мне спортивный костюм, и меня озарила надежда.

– Так что, я сейчас возвращаюсь домой?

– Я тебе сказала – нет! Ты что, глухая? Тебе же ясно объяснили, что твоя прошлая жизнь закончилась навсегда. Это же сказали и твоим родителям, которые все прекрасно поняли!

– Вы звонили моим родителям?

Я была потрясена. Я выпила чай и сгрызла несколько бисквитов. Посмотрела вокруг себя. Множество девушек в солдатской униформе входили и выходили, бросая на меня любопытные взгляды – «Это та, новенькая?» – и вспоминали имя Вождя, очевидно, занятого в одной из палаток. Ко мне подошла Сальма.

– Я разъясню тебе все: Муаммар будет с тобой спать. Он лишит тебя девственности. Отныне ты станешь его вещью, и ты больше его не покинешь. Поэтому перестань ходить с мрачной физиономией. Здесь не место сопротивлению и капризам!

Затем пришла импозантная Фатхия, включила телевизор и сказала мне:

– Поддайся, так будет проще. Если ты согласишься, все пройдет лучше для тебя. Нужно просто беспрекословно подчиняться.

Я плакала и находилась в состоянии прострации. Какую я допустила ошибку?

К 13 часам пришла Фатхия, чтобы нарядить меня в чрезвычайно короткое синее сатиновое платье. На самом деле, это было скорее раздевание. В ванной комнате она намочила мне волосы, затем распушила их с помощью мусса. Мабрука проверила мой внешний вид, крепко сжала мою руку и снова повела к комнате Каддафи.

– На этот раз ты исполнишь все желания своего хозяина, иначе я тебя убью!

Она открыла дверь и затолкнула меня внутрь. Вождь, конечно, был там, сидел на кровати в спортивном костюме и майке. Он курил сигарету и медленно выпускал дым, глядя на меня ледяным взглядом.

– Ты шлюха, – сказал он. – Твоя мать – туниска, значит, ты – шлюха.

Он не торопился, рассматривал меня с головы до ног, с ног до головы и выпускал дым в мою сторону.

– Сядь рядом со мной. – Он показал на кровать. – Ты сделаешь все, о чем я тебя попрошу. Я подарю тебе украшения и виллу, я научу тебя водить машину, и у тебя будет свой автомобиль. Ты даже сможешь когда-нибудь поехать учиться за границу, если захочешь, я возьму тебя с собой, куда пожелаешь. Ты понимаешь? Твои желания станут приказами!

– Я хочу вернуться к маме.

Он осекся, раздавил сигарету и повысил тон:

– Послушай меня хорошенько! Закончилась, ты слышишь? Закончилась эта история возвращения домой. С этого дня ты со мной! И забудь все остальное!

Я не могла поверить в то, что он говорил. Это было за пределами всякого понимания. Он потащил меня к кровати и укусил за предплечье. Мне было больно. Затем он начал меня раздевать. Но я и без того чувствовала себя обнаженной в этом синем мини-платье, это было отвратительно, я не могла этого позволить. Я сопротивлялась, хваталась за бретельки.

– Сними это, грязная шлюха!

Он раздвинул мне руки, я встала, он схватил меня, швырнул на кровать, я отбивалась. Тогда он, взбешенный, поднялся и исчез в ванной комнате. Через секунду появилась Мабрука (я только потом поняла, что рядом с кроватью у него был маленький звонок).

– Впервые девчонка так сопротивляется мне! Это по твоей вине! Я велел тебе научить ее! Выкручивайся сама, иначе ты за это заплатишь!

– Мой господин, оставьте эту девчонку! Она упрямая как осел. Мы отдадим ее матери, а я вам привезу других.

– Приготовь эту. Я ее хочу!

Меня отвели в лабораторию, и я осталась там в темноте. На мгновение туда проскользнула Галина и с сочувствующей улыбкой дала мне одеяло. Но как я могла спать? Я снова переживала ту сцену и не находила ни единого объяснения тому, что со мной случилось. Что сказали моим родителям? Уж точно не правду, это было невозможно. Но что тогда? Папа даже не хотел, чтобы я ходила к соседям, и я должна была возвращаться домой до наступления темноты. Что он теперь подумает? Что он теперь вообразит? Поверят ли мне когда-нибудь? Какие дали объяснения в школе, чтобы оправдать мое отсутствие?.. Я всю ночь не сомкнула глаз. На рассвете, когда я начала дремать, пришла Мабрука.

– Давай, вставай! Натягивай эту униформу. Отправляемся в Сирт.

О, какое облегчение!

– Так что, мы едем к маме?

– Нет, мы едем в другое место!

По крайней мере мы покидали этот жуткий лагерь посреди пустыни, чтобы приблизиться к дому. Я быстренько умылась, надела униформу цвета хаки, похожую на ту, которую носили телохранители Каддафи, и вернулась в салон, где пять других девочек, тоже в униформах, рассеянно смотрели телевизор. В руках у них были мобильные телефоны, и я горела желанием попросить их позвонить моей маме, но за нами следила Мабрука, и атмосфера была весьма холодной. Автофургон тронулся, я позволила себя увезти – уже давно я ничего не могла контролировать.