Наложницы ненависти

Чего здесь было больше, подлинного влечения или тяги к запретному? Бритая голова, с черной татуировкой на правой стороне — заковыристой подписью Азаг-Тота, хищное лицо с прямым, несколько более длинным, чем хотелось бы, носом. Веронику можно было с одинаковым успехом назвать и красавицей, и уродиной. С другой стороны, манящие полные губы, стройная фигура, скрытая под белым балахоном, но командор успел оценить великолепное сложение девушки во время обыска, а самое главное — глаза! Невозможные, отталкивающие и завораживающие, запоминающиеся навсегда, золотые глаза гиперборейской ведьмы.

А еще Понтер почувствовал исходящие от пленницы волны магической энергии. Вероника не пыталась скрыть или приуменьшить свою силу, с ленивым презрением демонстрируя ее тюремщикам.

«Это называется обряд Разделения Ужаса, — припомнил Шайне. — Чтобы иметь такую силу, ты вынуждена убивать». Но вместе с отвращением командор вдруг ощутил странное чувство… Жалость? Сочувствие?

— Здравствуй, командор войны.

Она стояла в центре зала, неподвижно глядя в дальнюю стену, обожженную ударами сотен «Шаровых молний», и даже не соизволила перевести взгляд на вошедшего командора. Запястья ведьмы были перехвачены шелковыми веревочками, выходящими прямо из каменного пола комнаты. Тоненькие нити были слабыми только на первый взгляд: артефакт «Пастуший якорь» мог удержать на привязи даже взбешенного дракона.

— Тебя прислал великий магистр? — осведомилась пленница.

«Прислал!» — Гюнтера хлестнуло это слово. Он даже вздрогнул.

«Меня никто не может прислать!»

— Я пришел сам.

— Зачем?

Шайне кашлянул и сухим, официальным тоном произнес:

— Я уполномочен сообщить тебе, гиперборейская ведьма, что совет Ордена благожелательно отнесся к твоему предложению. Сегодня вечером ты примешь участие в совещании штаба гвардии, на котором мы выработаем предварительный план боевых действий. — Он помолчал. — Тебе повезло, ведьма.

— Вероника, — тихо произнесла девушка. — Меня зовут Вероника.

Гюнтер недоуменно нахмурился, и медленно повторил:

— Тебе повезло… Вероника.

На губах ведьмы мелькнула легкая улыбка. Она перевела на рыцаря свои чудные золотые глаза, улыбнулась чуть шире и заметила:

— Я вижу, повезло не только мне… Гюнтер. Не так ли?

Шайне машинально дотронулся рукой до медальона мастера войны и покачал головой:

— Не так. Я заслужил эту должность.

— Не сомневаюсь. — В ее голосе не было и тени насмешки. — Заполучить должность мастера войны непросто, Гюнтер, очень непросто. Ты действительно выдающийся воин Ордена, но мы оба понимаем, что вскочить на тигра и удержаться на нем — это две совершенно разные задачи.

Золотые глаза приковывали к себе рыцаря сильнее, чем узы «Пастушьего якоря». Шайне облизнул губы:

— Я пришел говорить не об этом, ведь…

— Вероника, — ласково перебила его девушка. — Меня зовут Вероника.

— Если ты действительно хочешь сотрудничать с Орденом, Вероника, — хрипло произнес мастер войны, — тебе надо научиться говорить только по существу. Я не люблю…

— Чего ты еще не любишь, Гюнтер?

Рыцарь осекся:

— Зачем тебе это знать?

— Если нам действительно предстоит воевать вместе, я должна знать, что мне не надо делать.

«Воевать вместе!» Неожиданно Шайне поймал себя на мысли, что смотрит на девушку совсем по-другому. Женщины Великого Дома Чудь, хоть и обладали магическими способностями, пользовались ими не очень охотно и никогда не становились боевыми магами. Вследствие этого рыцари никогда не смотрели на своих подруг как на равных. Сейчас перед Гюнтером стояла женщина-воин. Прелестная и опасная.

«Может, поэтому она так привлекательна?»

Огромным усилием воли Шайне попытался прогнать эту мысль и вернуться к делам:

— Но сначала, чтобы доказать свою искренность, ты должна будешь выдать Ордену двух других перерожденных наложниц Азаг-Тота. Мы уверены, что ты способна разыскать их.

Вероника медленно кивнула:

— Способна.

— И ты сделаешь это.

— Тебе нравится приказывать, Гюнтер?

— Что? — Смена темы выбила рыцаря из колеи.

— Тебе нравится чувствовать свою власть? Знать, что каждое твое слово ловится на лету?

— При чем здесь это?

— Мы очень похожи, Гюнтер, — на губах ведьмы вновь заиграла улыбка. — Ты смел и решителен, умен и жесток. Ты настоящий мастер войны, и тебе не может не нравиться власть.

— Мне… нравится.

— И ты готов бороться, чтобы распространить ее над всеми? Над каждым рыцарем Ордена? Над каждым жителем Тайного Города? Надо мной…

— О чем ты говоришь, ведьма?

— Разве я не в твоей власти? — тихо спросила Вероника. — Разве ты не чувствуешь, что можешь сделать со мной все, что захочешь? — Гюнтер покосился на шелковые нити, стягивающие запястья пленницы. — Разве власть — это не свобода желаний?

— Власть — это ответственность.

— Власть — это сила и возможность делать то, что хочешь.

Вероника почти шептала, но Гюнтер прекрасно слышал девушку: он постепенно, шаг за шагом, приблизился к ней. Теперь между рыцарем и ведьмой было не более пяти дюймов, и золотые глаза пленницы обжигали Шайне.

«Какие манящие глаза!»