Наложницы. Тайная жизнь восточного гарема

О том, сколь обыденным явлением было на Востоке невольничество, говорит перечисление богатств купца Тадж ад-дина из той же «Тысячи и одной ночи»: «Он обладал конями, и мулами, и верблюдами, двугорбыми и одногорбыми, и были у него кули, мешки и товары, и деньги, и материи бесподобные – свертки тканей из Химса, баальбекские одежды, куски шелкового полотна, одеяния из Мерва, отрезы индийской материи, багдадские воротники, магрибинские бурнусы, турецкие невольники, абиссинские слуги, румские рабыни и египетские прислужники…»

Когда Алладин решил жениться, он первым делом велел джинну: «Я хочу, чтобы ты доставил ко мне сорок невольников – двадцать пусть едут впереди меня, двадцать сзади, – и все они должны быть в нарядных одеждах, на конях и с оружием. И пусть будут на них роскошные украшения, равных которым не найти, а сбруя каждого коня должна быть из чистого золота…И еще я хочу от тебя двенадцать невольниц – самых красивых, какие только есть, – они пойдут во дворец с моей матерью, – и на каждой пусть будет дорогая, красивая одежда и множество драгоценных камней и украшений…И джинн сказал: «Слушаю и повинуюсь!» – и на мгновение исчез, и принес все это. И Ала ад-Дин сказал матери, чтобы она взяла невольниц и шла во дворец, и Ала ад-Дин сел на коня, выстроил своих невольников впереди себя и сзади и проехал через весь город с этой пышной свитой… А достигнув дворца и приблизившись к нему, он отдал приказ своим невольникам, и те принялись бросать людям золото».

Рынки рабынь

Работорговцы наживали на чужом горе огромные состояния. Их не останавливало даже вопиющая незаконность их деятельности с точки зрения мусульманского права.

Черкешенки (так именовались представительницы разных кавказских народов, примыкающих к Черному морю) были, в основном, мусульманками. Они не могли быть чьей-то собственностью и, тем более, обращаться в рабство.

Рабами признавались, как мы уже писали, только немусульмане, захваченные на войне. Да и тем рекомендовалось предоставить свободу, свершив этим весьма благочестивое дело. А если раб принимал ислам, то подлежал освобождению без промедления.

Рабыни. Художник Отто Пильн

Однако привычка вельмож к рабовладению была так сильна, а соблазн пополнить свои гаремы чудесными созданиями так велик, что торговцы и покупатели нашли способ формально обходить закон.

Как писал Осман-Бей, покупатели не спрашивали, откуда привезен «товар», им было достаточно заявления продавца, что «это рабы». Покупатель лишь восклицал: «Если есть в этом деле грех, да падет он на голову продавца!» И сделка считалась состоявшейся.

После завершения Кавказской войны в 1864 г., когда началось мухаджирство – массовое переселение горцев в Турцию, в работорговле наступил нежданный «ренессанс».

Поток переселенцев был так велик, что в портах скапливались огромные массы горцев. Не все выдерживали долгое плавание, а те, кто сумел добраться до турецких берегов, изнемогали от голода и болезней. Мужчины вынуждены были вербоваться на службу в армию, а множество женщин и детей оказались на невольничьих рынках и шли за бесценок.

Русский вице-консул в Трапезунде А. Мошнин сообщал: «С начала выселения в Трапезунде и окрестностях перебывало до 247 000 душ; умерло 19 000 душ. Теперь осталось 63 290 чел. Средняя смертность 180–250 чел. в день. Их отправляют внутрь пашалыка, но большею частью в Самсун… Население испугано переселением и вознаграждает себя покупкою невольниц. На днях паша купил 8 самых красивых девушек по 60–80 рублей за каждую и посылает их для подарков в Константинополь. Ребенка 11–12 лет можно купить за 30–40 рублей».

Историю невольницы-горянки В. Гюго отразил в «Пленнице»:

Я родилась в нагорной,
Далекой стороне,
И этот евнух черный
Постыл и страшен мне.
На воле, не в серале,
Росли мы без печали
И юношам внимали
Свободно в тишине…

Невольничий рынок в Каире описал Ж. Нерваль: «В квадратный двор, где прогуливалось множество нубийцев и абиссинцев, выходили верхние галереи и портик, выполненные в строгом архитектурном стиле; широкие машрабийи, выточенные из дерева, находились под самым потолком прихожей, из которой в покои вела лестница, украшенная аркадами в мавританском вкусе. По этой лестнице поднимались самые красивые невольницы.

Во дворе уже собралось много покупателей, разглядывавших совсем черных или более светлых негров. Их заставляли ходить, им стучали по спине и по груди, им велели показывать язык. Только у одного из них, одетого в полосатый желто-синий машлах, с волосами, заплетенными в косы и ниспадающими на плечи, как носили в средневековье, через руку была перекинута тяжелая цепь, гремевшая при каждом его величественном движении; это был абиссинец из племени галла, вероятно взятый в плен.