Наложницы. Тайная жизнь восточного гарема

Если с одной стороны, мужчины расточительны и не щадят своих средств, то с другой стороны женщины поступают точно так же. Усилия, делаемые с обеих сторон для того, чтобы взять верх и превзойти друг друга в великолепии, в результате дают ничто вроде соревнования между обоими элементами. Хозяин дома, – паша или эфенди, – кто бы он ни был, обыкновенно играет роль примирителя между различными членами сераля; но это участие, оказываемое более лишь для виду, чем с действительным желанием примирения, вообще сводится к двум пунктам – иметь возможность вполне пользоваться гаремом, и удержать также блеск селамлика. Если паша достигает своей цели и доставляет полное удовольствие гарему, удовлетворяя себя на мужской половине светскими удовольствиями, он на все остальное не обращает уже внимания и закрывает глаза как на воровство, производимое прислугой, так и на проделки и лишние расходы своих жен. Паши, заботясь лишь об удовольствиях и наградах, заведование домом своим отдают обыкновенно в руки управляющего, который при этом хлопочет только о своих собственных выгодах, но нисколько не о выгодах хозяина, а потому часто вводит последнего по горло в долги. Паши знают это, но все же предпочитают лучше наживаться посредством выгодных мест на государственной служба, чем отуманивать себе голову разбором мелких мошенничеств, производимых их управляющими и прислугой. Таким образом, является нечто в роли безмолвного соглашения между господином и его слугой; каждый из них ворует по мере возможности, один – оптом, другой – по мелочам.

Паша, раз освободившись от забот относительно своих частных дел, делается у себя в доме уже более гостем, чем хозяином. День он обыкновенно проводить на службе, где рассуждает с товарищами о политических и общественных делах, разъезжает с визитами по городу, посещает своих друзей и сторонников, расставляет сети для будущих политических интриг. К вечеру, часов около 5–6, его превосходительство в сопровождении своих адъютантов и свиты совершает торжественный въезд в свой дворец. Дойдя до лестницы, он не входит в селамлик, но, чтобы не терять времени, прямо направляется к большой двери, ведущей в гарем. Дежурный евнух, стоящий при дверях, отворяет их с требуемым церемониалом и вводит пашу в обитель блаженства. В приемной встречает его жена, или заведующая гаремом, и ей принадлежит честь вести пашу во внутренние комнаты».

В гареме

Кроме повелителя, посещать гарем могли знатные дамы и родственницы обитательниц сераля, перед которыми жены могли не закрывать лица чадрой.

«Дамы министров и придворных довольно часто посещают султанский гарем, – писал Д. Дорис. – Их визиты не обставлены никакими протокольными правилами и сложными формальностями. Церемониальный наряд, однако, отличается строгостью: девицы – в белом, дамы – в черном платье, длинные манто, береты цвета ферадже с бриллиантовыми эгретами, в волосах – украшения, и, непременно, – открытое лицо: ибо халиф единственный среди мусульман, кто имеет право видеть лицо у женщин без яшмака – этой обязательной вуали, (сегодня уже прозрачной), которая загадочно туманит черты, утепляет в идеальной белизне свежесть красок лица и заставляет сверкать волшебным блеском прекрасные черные глаза».

Иногда в гарем допускались прибывшие с визитами царственные особы мужского пола из дружественных государств, но только мусульмане. Таким образом демонстрировались могущество государя и его особая милость. Но и эти редкие посещения происходили со всей деликатностью и в жестких церемониальных рамках.

Вот как описывает посещение дома паши (турецкого сановника) Т. Готье: «Хозяин принял нас в просто убранной комнате с серым деревянным потолком в голубоватых узорах, вся меблировка которой состояла из двух расположенных друг против друга шкафов, циновки из манильской соломки и дивана, покрытого пестрой тканью; в углу дивана сидел паша, перебирая в руках четки сандалового дерева.

Угол дивана – почетное место, которое хозяин дома никогда не покидает, за исключением случаев, когда ему наносит визит лицо более высокого звания, чем он сам.

Пусть простота обстановки вас не удивляет. Селамлик – это, в каком-то смысле, покои наружные, отведенные под внешнюю жизнь, нечто вроде прихожей, дальше которой чужих не пускают. Вся роскошь предназначается для гарема. Вот где расстилаются ковры из Исфагана и Смирны, манят негой парчовые подушки и мягкие, покрытые шелками диваны, сверкают столики, инкрустированные перламутром, дымятся золотые и серебряные филигранные курильницы для благовоний. Здесь мерцают венецианские зеркала, стоят редкие цветы в китайских вазах и вызванивают причудливые мелодии часы с музыкой, здесь потолок оплетают замысловатые арабески, нависают сталактиты из мармарского мрамора и журчат в белых раковинах струйки ароматной воды. В этом таинственном убежище проходит подлинная жизнь турок, жизнь наслаждения и семейной близости, сюда никогда не приглашают ни родственников, ни ближайших друзей».