Во вражьем стане цели он разведал,мечтал о встрече с милой над письмом,читал статью про скорую победу,и вдруг —разрыв,и он упал ничком.Мы с друга окровавленного снялиосколком просверленный партбилетбумажник,серебристые медали.А лейтенанту былодвадцать лет…Берет перо,согбен и озабочен,бумажный демон, писарь полковой.О самом страшном пишет покорочепривычною, недрогнувшей рукой.Беду в письмо выплескивая разом,он говорит:«Ведь надо понимать,что никакой прочувствованнойфразойнельзя утешить плачущую мать».Она в слезах свое утопит горе,покуда мы,крещенные огнем,врага утопим в пенящемся море,на виселицу Гитлера сведем.И женщина инстинктом материнскимотыщет сына дальние следыв Курляндии,под елью исполинской,на скате безымянной высоты.Седая мать увидит изумленнона зелени могилы дорогой —венок лугов,как яркая корона,возложенный неведомой рукой.Блеснут в глаза цветы,еще живые,от латышей — сынку-сибиряку…И гордость вспыхнет в сердцеи впервыеперехлестнет горячую тоску.1944 г.
В нашем небе
По небу солнечному рыская,Сторожко крадучись вперед,В голубизне гудящей искроюПроплыл немецкий самолет.Не спит зенитное оружие —Дорогу в город не ищи:Разрывов белых полукружиеЗажало недруга в клещи.Видали жители окрестные,Как, распушив трубою хвост,За дымовой густой завесоюМетнулся прочь незваный гость.Цехов бессонных не бомбить ему,Куда ни рвись, отрезан путь.Фашист под нашим истребителемЮлил, пытаясь улизнуть.И пулеметными трещоткамиЗвучало облако вдали,Сухие очереди четкиеНа сердце музыкой легли.Порода коршунов не гордая,Опасность им горька на вкус.В глухой овраг, южнее города,Он бросил свой гремучий груз.И сквозь волну ветров прибойнуюПронес над кровлями селаНа фюзеляже две пробоиныИ два простреленных крыла.
Начало
Лес раскололся тяжело,Седой и хмурый.Под каждым деревом жерлоДышало бурей…Стволам и людям горячо,Но мы в азарте.Кричим наводчикам:— Еще,Еще ударьте!.. —Дрожит оглохшая земля.Какая силаРучьи, и рощи, и поляПеремесила!И вот к победе прямикомЗа ротой ротаТо по-пластунски,то бегомПошла пехота.13 сентября 1944 г.
Виктор Лузгин
(1918–1945)
«Далекий сорок первый год…»
Далекий сорок первый год.Жара печет до исступленья.Мы от границы на восходТоптали версты отступленья.Из деревень, в дыму, в пыли,Шли матери, раскинув платы.Чем мы утешить их могли,Мы, отступавшие солдаты?Поля, пожары, пыль дорог,Короткий сон под гулким небомИ в горле комом, как упрек,Кусок черствеющего хлеба.