Нам не дано предугадать. Созидающий башню: книга IV

Несмотря на общую суету в доме, крики младенца и паническое кудахтанье мамочки, Рис продолжил своё сомнамбулическое кружение по комнатам. Он возникал на пороге детской словно бесплотная тень, рассеянно улыбался и снова куда-то исчезал. Судя по всему, никакой помощи от него ждать не следовало, а потому Алику ничего не оставалось, как взять на себя обязанности по хозяйству. Стоит ли удивляться, что пофигизм Риса очень скоро его взбесил, однако в гораздо большей степени его озадачило отношение к сему безобразию его сестрички. Кристина старательно притворялась, что ничего странного не происходит. В присутствии мужа она натужно изображала радость, и даже когда Риса не было рядом, на её губах витала искусственная, словно приклеенная улыбка, хотя в глазах легко читалась тревога.

— Крис, что это за фигня? — Алик наконец не выдержал и потребовал разъяснений. — Чего этот урод слоняется без дела? А ты его поощряешь.

— Не надо так, Ал, — жалобно попросила Кристина. — Рису сейчас очень плохо, но он справится, нужно только немного подождать.

— Какого лешего он тут изображает страдальца? — Алик и не подумал отступить. — Это тебе сейчас нужна помощь и поддержка. Я же не смогу постоянно жить у тебя дома.

— Всё наладится, — прохладная ладошка прикоснулась к щеке возмущённого юноши, и тот сразу утихомирился. — Дай ему время смириться со своей потерей.

— А кого он потерял? — теперь в голосе Алика больше не было агрессии.

— Свою жену, — спокойно пояснила Кристина.

— Твою маму? — Алик аж подпрыгнул на месте. — Но она жива, я совсем недавно с ней виделся. Правда, она теперь выглядит на пятнадцать лет моложе.

— Я знаю, — глаза Кристины затуманились, словно где-то в глубине её черепной коробки начал накрапывать дождик, — но Рис должен думать, что она умерла, иначе наша семья развалится.

— Ты спятила?! — из защитника сестры Алик мгновенно превратился в обвинителя. — Он же места себе не находит от горя, того и гляди, руки на себя наложит, а ты и в ус не дуешь.

— Он излечится, я знаю, — Кристину обвинения брата ничуть не проняли. — Ты, наверное, этого не помнишь, но один раз Рис уже смог это пережить, вот и сейчас справится. А наша малышка ему поможет.

— Жёстко, — прокомментировал Алик, — не ожидал от тебя такого.

— Лекарство не обязано быть приятным на вкус, — Кристина скорчила эдакую нравоучительную гримасу. — Ты же не станешь ябедничать, правда, братишка?

— Когда это я тебя сдавал, — обиделся Алик. — Но помяни моё слово, добром твоё живодёрское лечение не кончится. Лучше отпусти его, пусть катится к своей пассии.

— Ни за что, — в голосе Кристины зазвучал метал, — я скорее сама его убью, чем отдам маме.

— Точно спятила, — пробурчал Алик, однако спорить не стал, поскольку с раннего детства привык во всём доверять старшей сестре.

После этого разговора он продолжил исполнять обязанности няньки, однако откровения Кристины не прошли безболезненно для психики добровольного помощника, чьё отношение к любимой сестричке до этого момента было сродни преклонению перед божеством. Алик, как мог, старался воздерживаться от осуждения, но пребывание в доме Кристины начало его откровенно тяготить. Разумеется, сия метаморфоза не прошла незамеченной для его сестры, которая была довольно сильным эмпатом, но вместо того, чтобы как-то объясниться с братом и попытаться его успокоить, она предпочла от него избавиться.

Трудно презирать влюблённую женщину только за то, что она борется за своего мужчину. В конце концов, у каждого из нас имеется в жизни нечто ценное, потеря чего представляется нам немыслимой трагедией. Страстное желание обладать объектом нашей привязанности делает ценность этого объекта абсолютной в наших глазах, и потому мы теряем чувство реальности. А ведь на самом деле всё, чем мы владеем, в свою очередь владеет нами. Мы становимся добровольными рабами своих страстей и забываем, что в этой жизни всё преходяще и относительно.

Каждый объект проявленной реальности имеет свой срок жизни, а в добавок ещё и путь, по которому он движется по этой жизни. Естественно, время от времени пути каких-то объектов пересекаются, и они даже могут плыть по реке жизни вместе, но это вовсе не означает, что один из них обладает другим. Все проявленные объекты есть ничто иное, как вибрации хаоса, и могут принадлежать только ему, но никак не друг другу. Обладание чем бы то ни было — это просто иллюзия, на которую мы подсаживаемся, как на наркотик, и только готовность отпустить эту иллюзию способно нас освободить из нашего добровольного плена.