Нам не понять друг друга сразу. Дилогия

А руки в это время с томной лаской и неспешными обольстительными заигрываниями стягивали с широких плеч Леакрэ рубашку. Стоило мужчине оказаться обнаженным по пояс, как мои губы с жарким энтузиазмом накинулись на его плечи. Вкус его кожи…мм… кто бы мог подумать?.. оказался незабываем.

«Проклятый гордец и его зашкаливающее самомнение! Точно уверен, что я накинулась на него как течная кошка, изголодавшись за год по мужскому вниманию».

Чувствовать, как мои губы встречаются с его, оказалось… странным. Сейчас я словно смотрела фильм, видя нас со стороны и брезгливо морщась. Мои глаза и не думали закрыться, Леакрэ так же, позволяя моему рту сминать свой, пристально всматривался в выражение моего лица. А что он мог там увидеть? Достойную старших жриц Алади отрешенную маску и пустой взгляд? Мы действовали как две запрограммированные на конкретный механизм машины.

Ничего чувственного или порывистого. Выверенные и в чем-то меланхоличные движения и спокойное обоюдное наблюдение за результатом! Если бы сейчас не мое тело настойчиво тянуло неймарца за ремень форменных брюк, одновременно пихая его на кровать, я бы зловредно усмехнулась, уверившись в злостной природе не способного на любовь и страсть конфедерата.

— Арианна, кивните, если вы меня понимаете?

Под его немигающим взором мое тело оседлало мужской торс, прогнувшись так сильно, что вершинки груди коснулись сосков Леакрэ.

«Позор! Какое же гадство!»

Вопрос прозвучал едва слышно и совершенно неожиданно. А почему я сама не пытаюсь воззвать к его хваленому неймарскому рассудку, указав на собственное нелепейшее поведение? Ответ нашелся мгновенно: дар речи пропал. Тело, подчиненное чужой власти, лишилось всяких речевых навыков. Ни единого звука не исторгло мое горло, как я не силилась проорать в ответ: да.

И кивнуть не смогла. Ведь это никак не могло повлиять на возможность добиться от мужчины полной разрядки. Наполнить себя им…

«Ааа… Как вырваться из тюрьмы, которой стало собственное тело?!»

Губы вновь потянулись к клыкастому неймарскому рту. При том что прежде Леакрэ старался даже не улыбаться в моем присутствии, явно осознавая, как меня шокирует его прикус!

Со стороны наша незапланированная близость, наверняка, смотрелась отталкивающе. Два тела, между которыми нет и намека на чувства, и неутомимая возня в безмолвном и хладнокровном противостоянии. Я словно кукла действовала механически, в буквальном смысле делая все, чтобы получить шанс зачать. С совершенно пустым взглядом, вновь и вновь безлико целовала его, однообразно гладила его грудь и плечи и упорно тянулась к ремню брюк, распознавая их как основное препятствие на пути к поставленной цели.

Леакрэ с аналогичным молчаливым упрямством не сводил с моего лица пронзительного изучающего взгляда, с готовностью подставлял губы и позволял моим рукам шарить по своей груди, но… неизменно сдерживал бесконечные попытки оставить его без штанов. Мягко, но неумолимо отводил мои ладони, едва они замирали на пряжке ремня. И взгляд его при этом делался таким сосредоточенным, что я почти представляла, как крутятся неизменные шестеренки в его голове, мысленно «препарирующие» мое сознание. И что же он там видел?..

Впрочем, мне тоже будет о чем поразмышлять потом, если эта бесконечная операция «соблазнение», больше похожая на заведомо обреченный бег в колесе, когда-нибудь прекратится. То, что ощущали мои руки под непреодолимой преградой одежды, однозначно намекало: этот образец мужского хладнокровия преисполнен желания, и совсем не безразличен к моему обнаженному телу.

Вау! Этот факт — единственное что хоть немного примерило меня с ужасающим стыдом, что заполнил душу.

Ни единого слова, ни жеста протеста — так тихо и отрешенно между нами шла убийственная борьба, настоящее сражение, где ни одна из сторон не могла отступить. Продолжалось ли это часы? Я лишь надеялась, что смогу пережить эту «особенную» ночь! И что неймарец… тоже сдержится.

Вдруг я упала. Просто рухнула без сил поверх мужского тела.

Душа измучилась морально, устав биться о незримую стену тюрьмы, но и тело не выдержало такого сверхъестественного напряжения — марафон подневольного соблазнения в моей жизни случился впервые. Судороги и болезненная дрожь — единственное свидетельство того, что чуждая воля все так же понукала его действовать.

«Наполни себя»

Задача продолжала довлеть, но тело физически не способно было ее выполнить. Истощая свои силы бесконечными попытками, я достигла предела возможностей своего организма: от слабости ни рука, ни нога не шевелились.

Некоторое время Леакрэ настороженно не двигался, возможно, решив, что это новая вариация предыдущего действа. Но мое натужное дыхание и полузакатившиеся зрачки убедили его в реальности моей вынужденной капитуляции. Или моего тела.

Медленно выдохнув, он вдруг обвил нас своими крыльями — знакомая по прошлому ситуация. Впрочем, тогда я не была обнаженной и распластанной по его груди.

Под прикрытием алого кокона, Леакрэ осторожно обнял меня руками, вдруг погладив по волосам.