Нам не узнать друг друга сразу

– Что ты – та самая спасшаяся после зачистки землянка, я обнаружил позже, пока ждал твоего выздоровления после плена. И когда Крейван уже впрыснул тебе мой эниар. Так что это уже ничего не меняло. Хотя не уверен, что изменило бы что-то и при другом развитии ситуации – уж слишком хорошим прогнозистом ты оказалась, а я специалистами разбрасываться не привык. Поэтому, как только тебя перебросили на корабль и ты нашла похищенную девочку, я сразу решил, что наконец-то заполучил долгожданного профессионала, и использую тебя как наживку, попытавшись под угрозой разоблачения вынудить шпиона раскрыться. Но все получилось иначе…

– У нас бы сказали, что это была судьба. – Оля многозначительно хмыкнула.

– А у нас, что это – программа сознания, – умилился я их земному фатализму. – Поверь, ваша земная «судьба» в ваших же руках, когда-нибудь вы это осознаете.

Оля задумчиво кивнула:

– Пожалуй, это я уже знаю не понаслышке…

Естественный внешний облик начал возвращаться к дейране примерно за неделю до прилета на Неймар. Случилось это немного раньше, чем мы ожидали. Видимо, сказалась беременность – все системы организма перестраивались, готовясь действовать максимально эффективно, заодно избавляясь от всего чуждого, рассасывая и лизируя лишнее. Липидные транспланты рассасывались в течение четырех дней, позволяя телу постепенно обрести истинный вид. Было это, по ощущениям Оли, большим облегчением. Весь период трансформированного облика собственное тело ощущалось несколько напряженно, сохраняя какую-то степень болезненности, к которой привыкаешь. А когда она, пусть и постепенно, но уходит, сразу осознаешь необычайную легкость и комфорт естественности. Все это испытала дейрана, а отголоски переживаемого коснулись и меня.

На исходе четвертого дня Оля, нарушив ставшую уже приятной традицию возвращаться после завершения рабочей смены в апартаменты вдвоем, куда-то неожиданно исчезла. Решив, что будет излишне деспотично выяснять у системы ее местонахождение, в одиночестве отправился к нам. Оля ощущалась вполне довольной и спокойной. Пока готовил ужин, решив на этот раз сделать неймарский вариант, услышал звуковой сигнал открывания двери и понял, что дейрана благополучно объявилась. Но вот чего я не ожидал, так это сюрприза с ее стороны. Оленька как-то умудрилась изменить прическу – вернула себе естественный цвет и сделала короткую стрижку. Последняя очень шла ей, подчеркивая серые глаза любимой и делая ее внешне совсем юной.

– Ну как? – со счастливой улыбкой покружилась она в дверном проеме.

– Что тебе сказать, – намеренно насупился я, заставив дейрану насторожиться. – Теперь ты стала собой! Ты не забитое перепуганное существо в косынке, всячески скрывающее любой намек на естественное обаяние, но и не вычурная рыжая красотка. Та, которую увидела моя внутренняя сущность еще до того, как сумел ее рассмотреть я. Просто моя Оля. И я счастлив!

Дейрана, сверкнув на меня в ответ искрящимися от удовольствия глазами, подошла и обняла, приникнув щекой к груди.

– Ой! – Оля с подозрением уставилась на активированный нагреватель. – У нас ведь не транос сегодня на ужин? Что-то мне от него как-то не по себе в последнее время.

С усмешкой качнул головой:

– Не волнуйся. – И тут же выразил вслух мучивший меня вопрос: – Как ты справилась с волосами?

– Мне твоя мама помогла, – подтвердила дейрана мои наблюдения, что с родительницей они все больше сближались, общаясь ежедневно, что позволяло узнавать друг друга лучше.

Вообще, мама удивляла меня своей сдержанностью и тактичностью в отношениях с Олей. Зная ее лучше, я не раз замечал, как она сдерживается, не позволяя себе в привычной манере вмешаться и направить процесс в ключе собственного видения. Она оставляла за Олей право и возможность подстроить ситуацию под себя. Практически в любом, пусть и шуточном споре между нами она принимала сторону моей дейраны, порицая меня за излишнюю тягу к контролю и придирчивость. Порой я ловил на себе или Оле ее задумчивые, какие-то обеспокоенные взгляды, и тогда мне казалось, что она догадывается о нашей тайне. Но тему внуков она больше не поднимала. За что мы с дейраной были ей искренне благодарны, потому что сейчас для нас это был самый тревожащий вопрос. Пусть мы, не сговариваясь, и решили, что исходим только из благоприятного итога, но лично меня не покидали внутренние страхи и опасения. Олю, думаю, тоже.

Моя дейрана, безусловно отмечая проявленный мамой такт, всячески старалась окружать ее вниманием, максимально вовлекая в нашу жизнь. А мне оставалось радоваться тому, что рядом – две достаточно умные женщины, делающие все, чтобы не усложнять собственную и мою жизнь дрязгами и интригами по обретению контроля и власти в семье. Оля часто расспрашивала меня об отце, желая получить представление о нем, как-то подготовиться к тому, что сулила неизбежная встреча. Но отец был настолько колоритной личностью, что я понимал – никакие слова и пояснения тут не помогут. Увидит – и сама все поймет.