Нам не везёт с огнем (СИ)

Люцифер оставлял на мне такие раны снова и снова, на ногах, руках и груди. Одежды на мне не было, лишь черное нижнее бельё. Кружевное, любимое Дина. Моё такое состояние не волновало меня. Я была на цепи и стояла лишь на кончиках пальца, где-то в заднице мира, на мой взгляд под крышей завода, какого-то пустого завода. Эта сценка из пятьдесят оттенков серого морально истощала меня, затекшие руки и ноги тряслись. Весь мой разум затуманила злость, безнадежность и мысли о Дине. Не о том, что он должен прийти и спасти меня, а в общем о нем: О его темно-русых волосах в которых я путала свои пальцы, о его глазах…зеленых глазах, цвета лета или винограда. Морщинки на уставшем лице которые я целовала держа его лицо в руках, щетина колющая мое лицо, наши песни, поцелуи, прикосновении… Боже! Я хочу оказаться на капоте малышки Импалы в его объятиях, смотреть на небо и сказать ему всё ту же фразу.

— Я обещаю, — прошептали мои уста.

— Что ты там бормочешь?

— Я обещаю что никогда не оставлю тебя, — последнее слово вышла пискляво и мучительно жалко, что от своего же положения я разрыдалась.

— О, дорогая, не плачь, — жалость к сасой себе сменилось бешеной злостью, подтянулась на цепях и постучала ногами об пол как обиженный ребёнок.

— Пошёл ты! Иди кл всем чертям. Делай, что хочешь, только не трогай его.

— Я сделаю, об этом не волнуйся. Уже начинаю.

Он прошёлся взглядом по моему телу, но в его глазах (в глазах сосуда) стали виднеется проблески Кастиэля. Люцифер еле сдерживал его лицо на мне и он остановился смотря на мои ноги.

— Ты не можешь ей помочь, Кастиэль. Никак не можешь, — Он шагнул назад и зажёг огонь под моими ногами…

Погружаюсь в воспоминания,

Теряясь в серых сумерках.

С оцепеневшими чувствами,

Я чувствую, как ты ускользаешь.

Сражаюсь, чтобы выдержать,

Цепляюсь за еще один день

Любовь превратилась в пепел,

Со всем, что я хотела бы сказать.

Я горю, чернеют ноги, обугливаются на моих глазах. Не многим давалось увидеть такое, тем более ощутить. Так вот что такое страх? Теперь я чувствую его и горкий вкус беспомощности.

— Нет! Хватит! Люцифер! — Я сжала зубы и посмотрела на Люцифера, — Кас, пожалуйста, КАС! Останови это!

Всё прекратилось, но не из-за Каса. Так пожелал Люцифер. В некоторых местах ноги сгорели до костей, по колено и я не знаю как выжила. Может из-за Дина? Я ведь обещала…губы трясутся, обессиленно я вешу на цепях и теряю сознание под запах горящей плоти.

— Ну ладно с огнём пока закончим, приступим к психологическим страданиям. Какие у тебя там воспоминания?

— Нет, только не это. Прошу, не надо.

— Тише, — он прикоснулся губами к моему лбу и положил руку на голову, — Все будет хорошо.

— Нет, нет.

— Всё будет просто замечательно, — вспышка и добро пожаловать в мой ад.

Мне восемь лет. Играю на ковре в гостиной, отец смотрит телик. Тогда он был таким молодым, не уставшим от жизни, не алкоголиком. Моя семья всегда была охотниками, с двух сторон. Но тот вечер перевернул нашу с ним жизнь навсегда.

Стук в дверь. Мы бежим к двери кто быстрее, как всегда. Папа открывает дверь, но это не мама.

— Мистер Гонсалес, сочувствую. Ваша жена…

— Пап, что происходит?

— Хейли, беги в свою комнату.

— Папа?

— Хейли, POR FAVOR!

Все исчезло как песок сквозь пальцы и я снова здесь, вешу в темноте.

— Мимо, Люцифер, не слишком тронуло. Маленькая, сопливая Хейли не встретила мамочку у двери, какая жалость.

— Поэтому ты такая?

— Какая? Такая? — я посмотрела на себя, — Это точно не из-за этого, забей.

— Сарказм Дина, не поспорить. Кстати на счет его, — он дотронулся до сердца и снова воспоминание как туман.

Год назад. Мне уже двадцать один год и рядом Сэм с Дином. Я помню это день, тяжелый и одновременно радостный. Убили нечисть и остались неубитыми. Пили пиво, разговаривали в баре мотеля. Тогда мы с Дином скрывали чувства к друг-другу, хотя первый поцелуй уже был и не при такиой уж уединенной обстановке, но зачем-то мы встречались взглядом и отворачивались. Я пошла на первый шаг и не жалела об этом, потому что играла моя песня.

— Боже, это Eagles of Death Metal.

— И что? — Дие притворился что будто не знает эту песню, но его ноги говорили под столом об обратном.

— «Speaking in tongues», Дин, потанцуй со мной, я люблю танцевать, — я поднялась и потянула его за руку.

— Это плохая идея. Я откажусь.

— Дин Винчестер! Поднимай свою милую задницу и потанцуй со мной!

Винчестер встал и я потянула его за собой. Я провела руками по его плечам, а затем положила его руки на свою талию виляющие под ритм музыки.

— Не играй пай-мальчика, Дин Винчестер, я вижу тебя на сквозь. Дикий, обуздавший демона в себе. Покажи мне на что ты способен здесь.

— Ты этого хочешь?

— Больше всего.

Я повернулась к нему спиной и он положил руки на мои бедра, поднимая их наверх он задернул мой и так короткий топ. Так мы танцевали всю песню. Грязно, бесстыже, извращенно. Я тянула его за рубашку на себя играя волосами, а он прижимал меня к себе. Вечеринку мы решили продолжить в номере.