Нам нельзя (СИ)

Лидия Павловна начинает вносить первые блюда. Бокалы наполнены шампанским. Звучат тосты в мою честь, отчего лицо мамы перекашивается, а мое бледнеет, но я упрямо отказываюсь даже пробовать шампанское, запивая изысканное блюдо, словно из дорогого ресторана (хотя так и может быть) минеральной водой. Вскоре Самойлов понимает, что раскрутить меня на живой диалог тухлая затея, и все его внимание перемещается на жену. Чему я тоже безгранично рада. Мне этот ужин как кость в горле, особенно тяжело находиться рядом с мамой. Может быть, Самойлов наконец поймет, что весь этот переезд и попытки создать идеальную счастливую семью — лишь пустая трата времени, и я смогу наконец-то переехать в собственную квартиру? Мечты, мечты…

Грохот и взрыв хохота едва ли не заставляют меня подпрыгнуть на месте. Ошарашенно смотрю на закрытые двери, туда же устремлены взгляды резко замолчавших старших.

Потом Самойлов поднимается из-за стола и качает головой, когда мама собирается последовать его примеру.

— Я сам, — говорит он и уходит прочь, оставляя нас в напряженной тишине.

Смотрю на маму. Она провожает мужа и не торопясь оборачивается. На миг наши взгляды пресекаются, а после как ни в чем не бывало она продолжает есть. И тут не выдерживаю я.

— И как? У меня все получается?

Ее плечи вздрагивают, стоит мне подать голос.

Мама отрывается от созерцания собственной тарелки, на которой даже еда лежит как-то по-особенному, и хмурит темные тонкие брови.

— Что?

— У меня все получается?

Она поджимает губы, помада на которых странным образом держится в том же самом виде, как и до начала ужина. Цвет, текстура, правильная линия, и только мой вопрос заставляет ее поломать эту линию и показать истинные чувства.

— Да, — наконец отвечает, откладывая вилку и беря в руку бокал с водой. — Но постарайся хотя бы изобразить, что тебе здесь нравится.

Я пожимаю плечами.

— Стараюсь.

— И перестань носить эти платья, — ворчит она. — Кто их тебе покупал? Словно оборвашка.

— Тетя, — и вновь пожимаю плечами.

Мама морщится. Ей не нравится любое упоминание о сестре. Не знаю, какая кошка между ними пробежала много лет назад, но эта молчаливая вражда продолжается и, кажется, никогда не закончится.

— А где то платье, что я прислала?

Теперь моя очередь морщиться.

— Я его выбросила.

В ее глазах вспыхивает гневный блеск. Она недовольна моим ответом и поступком. Я же ликую. Сделала все правильно. Наконец-то!

— Зачем?

— Потому что мне не понравилось платье. Оно мне не подходит.

— Ты знаешь, сколько оно стоило?

— Да, — отвечаю я, не испытывая ни капли угрызения. — Видела этикетку.

Лицо кривится в злобной гримасе. Я жду новый выпад и готова парировать, но нам мешают. Точнее, спасают ситуацию. Потому что еще чуть-чуть, и мы сцепимся.

— Ох, — вздыхая, входит Лидия Павловна. В ее руках пустой поднос. — Станислав Валерьевич просил передать, что он больше не подойдет.

Мама встает из-за стола и со злостью отбрасывает салфетку. Она не ждет объяснений, видимо, и так догадавшись, что случилось. А вот я продолжаю сидеть за столом и лицезреть очень интересную картину. В этой новой семье не все так благополучно, как хотелось бы им показать.

В итоге мама вскоре покидает столовую, оставляя меня наедине с удрученной помощницей по хозяйству. Лидия Павловна ставит поднос на стол и начинает собирать тарелки.

— Я вам помогу, — подхватываю свою тарелку и выбираюсь из-за стола. Если и играть роль, то до конца.

— Ой, Элла, не нужно. Я тут сама справлюсь, — отмахивается от моей помощи женщина, которая пытается за благодарной улыбкой скрыть плохое настроение.

Но я продолжаю напирать, помогая складывать посуду на поднос и делая вид, что мне только в радость быть полезной. Лидия Павловна сдается без боя. Возможно, и ей приятно, что кто-то замечает ее труд и по достоинству ценит, и уж тем более предлагает свою помощь. Ну, а я должна помнить, что Лидия Павловна — мои уши и глаза в этом доме. Дружить с ней означает знать все тайны семейства.

— Что-то случилось? — осторожно интересуюсь, когда на поднос поставлен последний прибор со стола.

Лидия Павловна тяжело вздыхает и качает головой. Вижу, что ее что-то беспокоит, но она не торопится говорить. И догадываюсь почему — я пока еще посторонний человек в этом доме, а дело очень деликатное.

— Вернулся Арсений? — едва ли не шепчу, подавшись вперед. — Это он так смеялся?

Лидия Павловна резко оборачивается и смотрит на прикрытые двери. Словно ждет, что кто-то услышит наш разговор, а после кладет руки на стол и, опираясь, вздыхает.

— Да, уронил вазу с цветами в холле, — говорит женщина.

Я молчу. Помню ту огромную вазу, которую видела, когда шла сюда.

— В ней были цветы со свадьбы, — продолжает говорить Лидия Павловна. — Ох, Арсений так тяжело воспринял новость о свадьбе, что до сих пор смириться не может. Ой, что-то я лишнего болтаю! — спохватившись, она всплескивает руками и тут же подхватывает поднос. — Пойду-ка порядок лучше наведу.