Нам нельзя

Месиво было зрелищным. На защиту бэх вышла часть носорогов из десятого. На нашу сторону подоспели парни из Васиной деревни. Они хоть и девятиклассники, а уже под два метра ростом. Верещагина мочила девок, Лядина и Ложка всё снимали на видео.

Орали учителя, угрожая полицией. Трудовик и ботаник разгребали завалы с двух концов рекреации, но как только отпускали бойцов, они тут же неслись навстречу друг к другу.

От основной заварушки расходились по сторонам мелкие конфликты. Котова оттащил Антон Иванович. Трэша тянула в сторону какая-то девка.

Заметив мой взгляд, Трэш обнял девчонку и крикнул:

– Нафаня, ты самая лучшая!

Нафаня была на полторы головы ниже его. Толстая, прыщавая уродина из девятого класса. С выменем, как у Соньки.

Когда я увидела, как Трэш её обнимает, как она радуется и улыбается гнилыми зубами, то вернулась в свои тринадцать лет. Почти так же мой шестнадцатилетний парень пытался от меня избавиться.

Горькое чувство ревности, что я не испытывала уже пять лет, появилось снова. Это было так тяжело, что, казалось, мир рушится. Кислота, разъедающая сердце душила, и наваливались противные спазмы на горло.

Жалость? Я его просто жалела? Так почему же так плохо?!

Моё убежище, надёжное место, где всегда защитят варварски уничтожалось, не оставляя шанса на спасение.

Что же я наделала?

Эта путаница в наших отношениях с Трэшем закрутилась и затянулась петлёй на шее.

Я бежала без оглядки. Из школы вылетела пулей. Забыла куртку, но не чувствовала холода.

Вытравливала сердечную боль физической нагрузкой. Вошла в ритм бега. От школы завернула к пятиэтажкам, там к дому из белого кирпича, где жила Анечка. Промчалась под аркой.

Ледяной ветер жёг мокрые от слёз щёки, колол уши. Я пересекла торговую площадь и залетела в один из маркетов.

Только там, у колясок и корзинок я смогла продышаться.

Медленно прошла сквозь ряды. У меня дрожали губы. Эмоции были на пределе.

Мне не тринадцать. Я взрослая. Это просто надо пережить. И конечно, избавиться от источника боли. Нездоровые, токсичные отношения нужно было прекращать.

В отделе сад-огород я выбрала большой пластиковый горшок белого цвета. Цена вполне была приемлемой. С ним наперевес я пошла на кассу. В сумке нашла свою карточку. Точнее она была маминой, но вот уже подходило время, когда я на себя заведу свой личный банковский счёт.

В магазин влетел Трэш. И я обречённо проскулила.

Достал!

Увидев меня, остановился и облегчённо вздохнул.

Прекратить все отношения. Проблема в том, что их сначала надо выяснить, всё разложить по полочкам. А это сложно. Этого делать не хотелось.

Трэш дождался, когда я закончу на кассе и вместе со мной вышел на улицу. Я, обнимая огромный горшок, первая остановилась, потому что старше, потому что умнее и всякое такое.

Но слова произнести не смогла. Меня вымотал этот парень. И начал всю эту фигню ещё в прошлом году. А теперь решил добить. Он как вампир пил мою кровь, и я обезвоженная хотела упасть и уснуть навсегда.

Трэш понял по моему виду, что всё очень плохо. Он похолодел и заметно струхнул. В глазах его знакомых и тёплых мелькнуло искреннее переживание.

– Катя, прости, – выдохнул он. – Я всё понял, я никогда так больше не сделаю. Слышишь? Никогда никого к себе не подпущу. Мне не нравится твоя ревность.

– Я не ревную, – соврала я. – Просто всё стёрто, ничего больше не будет.

– Кис, – он хотел меня обнять за плечи, но побоялся дотрагиваться. А близко подойти не получилось, между нами был горшок. – Прости, пожалуйста.

Я почувствовала осенний холод. Пальцы на пластике горшка стали красными и цепенели. Но я не двигалась. Ноги, как в асфальт вросли.

Посмотрела в сторону и наверх. Там на небе мой отец.

Папа! Помоги! Я больше не могу…

– Я не соврал, я люблю тебя, – шептал парень.

– Помнишь, я спросила, зачем тебе нужна. Ты ответил, что просто трахнуть.

Он заныл, закатив глаза, и обречённо всплеснул руками.

– Я злился, не сдержался, прости.

– У тебя ещё и недержание? Так вот! Нафаня для утех вполне подходит, а ко мне не приближайся больше!

– Никогда с ней ничего не было и не будет, – разозлился он. – Зачем горшок купила? Я бы сам купил!

– Оставь деньги на косяк, нарик.

Он резко вытолкнул горшок. Руки мои не удержали край, и пластик упал на пожухлую клумбу у крыльца магазина.

Трэш с силой прижал меня к себе.

Тепло.

Он просто пылал, как печь. Я уткнулась красным носом в его плечо. На инстинкте сунула руки в карманы его толстовки, обнаружив там нож. Широкие тёплая ладонь легла мне на спину. Другую руку Трэш положил на мою голову.

– Я не могу так больше, – зарыдала я. – Я не хочу таких отношений. Никаких не хочу! Ты меня замучил! Никита, оставь меня в покое!

– Сама тоже хороша, – слёзно шептал Трэш мне в ухо. – Ты меня не меньше замучила.

– Тогда зачем это всё?! – кричала я в его плечо. – Пожалуйста, давай не будем видеться.

– Не получится, – он крепче прижал меня. – Я не отпущу. И ты не уходи.

– Никита, иди нафиг! Я не хочу тебя! – протягивала я, но не вырывалась, а прижималась к нему сильней.

А он почувствовал это, стал вытирать пальцами мои слёзы.