Нам нужна иная школа (сборник обеих частей)

Именно умение делать это позволяет преодолеть обилие разнородного культивируемого в обществе субъективизма, далеко не всегда согласного друг с другом и так или иначе работающего на взаимоисключающие политические сценарии и свойственные каждому из сценариев цели.

И всё это приводит к вопросу, который мы вынесли в заглавие следующего раздела.

6.3. Каким должен быть "объективный" учебник истории?

6.3.1. Поиск критериев объективности

На вопрос: “Каким должен быть «объективный» учебник истории?” - многие люди, не задумываясь о существе дела, дают ответ в том смысле, что:

· историк должен привести в учебнике истории объективные факты,

· а вот положительное или отрицательное отношение к этим фактам он не должен навязывать, поскольку именно в отношении к фактам и выражается субъективная и корпоративная «идеологизированность» исторической науки.

И если этому требованию учебник удовлетворяет, то он, следовательно, и есть «объективный» учебник истории.

Однако дав ответ в таком смысле, люди попадают в ловушку субъективизма историка, который предоставляет им такого рода якобы объективный учебник. Такой учебник тоже может быть очень даже субъективным и соответственно - очень глубоко и «круто» идеологизированным, хотя эта идеологизированность и не навязывается жёстко в открытых формах. Дело в том, что субъективизм во всей исторической литературе неизбежно проистекает из того, что историк не может привести в учебнике все без исключения исторические факты и описать каждый из них в мельчайших деталях - тем более во взаимосвязях с другими фактами. Историк сам по своему субъективизму как по произволу, так отчасти и невольно выбирает из всего множества известных ему фактов (а есть ещё и неизвестные ни ему, ни науке) те факты, о которых он упомянет в своём учебнике, и опишет их с избранной им детальностью, связав их с другими приводимыми им фактами; и точно так же он по своему субъективизму выбирает те факты, о которых он упоминать не будет.

Чтобы показать, к чему это ведёт, обратимся к конкретным историческим фактам недавнего прошлого.

ОБЩЕИЗВЕСТНО, что 22 июня 1941 г. гитлеровская Германия напала на Советский Союз без объявления войны, и её массированный удар был внезапным для сухопутных войск СССР, которые понесли катастрофические потери, утратили боевые порядки и управляемость со стороны высших штабов, вследствие чего уступили врагу огромные территории.

Но МАЛОИЗВЕСТНО, что Военно-Морской флот СССР, включая и его войсковые части наземного базирования, встретил то же самое нападение в состоянии полной боевой готовности по боевой тревоге.

Соответственно:

· Если автор учебника истории упоминает только о первом, то на этой фактологической основе далее строится миф о том, что Гитлер якобы обманул Сталина; что Сталин якобы мешал военным подготовить страну к отражению неизбежного нападения, в неизбежности которого были убеждены все, кроме него; что исключительно диктатор Сталин виноват в катастрофе лета 1941 года; что в Великой Отечественной войне «победил солдат, простой народ», а Сталин только мешал его победе, а потом приписал себе всю славу и заслуги и начал новую волну репрессий против победителей [73] «и т.д. и т.п.»

· Если автор учебника истории упоминает не только о том, что сухопутные войска не были подготовлены для отражения массированного нападения врага, но и о том, что в отличие от них Военно-Морской флот СССР встретил войну в полной боевой готовности по боевой тревоге, то упоминание этого - одного единственного - исторического факта разрушает весь миф целиком о том, что виноват исключительно «диктатор» Сталин, построенный на множестве фактов - как исторически реальных, так и ставших «как бы фактами» в результате вымыслов, сплетен и пересудов.

Этот миф рушится потому, что одна и та же война не может быть и внезапной (для одного вида вооружённых сил - сухопутных войск), и ожидаемой (для другого вида вооружённых сил того же самого государства) в настолько определённое время, что ВМФ успел привести свои базы, корабли, части наземного базирования в полную боеготовность и встретить нападение по боевой тревоге. Если бы война действительно началась неожиданно внезапно, то в Севастополе и других базах ВМФ СССР, на которые были произведены налёты германской авиации под утро 22 июня 1941 г., должно было произойти что-то подобное тому, что произошло 7 декабря 1941 г. в главной базе ВМС США на Тихом океане - в Пирл-Харборе [74].