Нам расстаться суждено

На рану мне соль не сыпь.

Уйду, и не надо мучиться.

И скрип половиц, что всхлип:

Живи теперь, как получится.

Пусть

Пусть глядит с тоскою, уходя…

Ожидает – позовёшь: «Останься!»,

Промолчи! И пусть она, скорбя,

Душу провезёт сквозь сотню станций.

Пусть поплачет, и письмо пришлёт,

Пусть обмолвится, что помнит и скучает…

Промолчи. Пусть нарастает лёд,

Пусть душа другую повстречает.

Ваши дни отпели, отцвели,

Зонтиками белыми взлетели.

Вы – иные – бродите вдали,

За кромешной сеткою метели…

Истончились ваши голоса,

Что там говорится – не услышать.

Оживают вешние леса….

Боль с годами – тише, тише, тише…

Неотвратимость

Стараюсь я не жечь мостов…

Но в жизни есть неотвратимость,

Суровая необратимость,

Хотя вернуться уж готов…

Есть, есть черта – шагнул, и всё…

И прошлое – как сны и снимки,

Полуреальные картинки,

Обрывки слабых голосов…

Есть мир иной, где нет часов,

Минут и лет, и нет пространства!

Там торжествует постоянство.

И можно там исправить ВСЁ.

Там встретишь тех, кто рядом был…

И разведённого супруга…

Есть шанс, любя, простить друг друга.

Обняться с тем, кого убил…

Другой сад

Меня ты вычеркнул из жизни, говорят.

Забиты окна и закрыты двери.

Зарос чертополохом дивный сад.

И нет меня нигде. А я не верю.

Верх глупости – надеяться вернуть.

Но параллельно стелются дороги.

Сквозь ветки видим мы соседний путь,

И друг о друге знаем мы немного.

Есть сад иной, на донышке души.

Там радость, солнце – прежними остались.

Туда душа в глубоком сне спешит.

И там мы никогда не расставались.

До сих пор…

А ведь я прилепилась к тебе.

Кровь души я лила, отдираясь.

До сих пор в неутешной мольбе

За уход мой пред Господом каюсь.

До сих пор льдинки в душах детей

Растопить до конца не сумела.

Страшный холод идёт из дверей,

Что, уйдя, я прикрыла несмело.

До сих пор подгрызает вина.

Остаётся – молиться, смиряться.

Пусть лукавы сейчас времена,

Нужно крепко за веру держаться.

Я тебе ничего не скажу.

Знать не хочешь, а неутомимо

На тебя издалёка гляжу,

И в записках пишу твоё имя.

Прости и отпусти

Мне хочется, чтоб ты меня простил.

И отпустил. И деток обнял крепко.

Мне не хватило, чтобы выжить, сил.

Взлететь успела – обломилась ветка.

Могла бы целый список предъявить

Обид, претензий, недовольств и жалоб.

Но он сгорел. Мне некого винить.

Себя? Но я бы снова убежала…

Сто раз прощенья у тебя прошу.

Мы оба знаем – было наше время.

Но, хоть умри, его не воскрешу.

Дан крест разлуки, и болезни бремя.

Не захотела первый крест нести.

Неси второй. Несу. Терплю, смиряясь.

Полезно быть, тщеславной, не в чести.

А жизни рада. Сколько б ни осталось.

Если хочешь

Если хочешь, то начнём сначала

Жизнь просеивать сквозь сито доброты.

Чтобы сердце просто различало

В повседневном вечные черты.

Всё возможно, если есть прощенье,

Что изгладит ненависти след.

Мук разлуки нашей – освященье,

Покаянья несказанный свет.

Если хочешь, в храм пойдём с тобою.

Души свои вычистим до дна.

Подойдём тихонько к аналою.

И поймём: у нас судьба – одна.

…Понимаю, это невозможно.

Наши дни отпели, отцвели.

Над тобой шумит шатёр таёжный.

Душу твою ветки оплели.

У тебя теперь другие думки.

А меня ты молча схоронил.

Потому что я, собрав две сумки,

Убежала, из последних сил.

Замуж вышла, потеряла мужа…

У тебя – удобная жена.

…Ты душе, как оказалось, нужен…

Потому я и живу одна.

О клетке

Ты не исчез, а поодаль стоишь.

Позвать – не мыслю, а верней – не смею.

Когда-нибудь, быть может, и простишь.

Ты стал другим, мне говорили, с нею…

Наш сладко-горький яростный союз

Однажды треснул. Истекая кровью,

Мы унесли с собой остатки уз…

…И вроде стало лучше со здоровьем,

Быт обустроился, душа нашла уют,

Без потрясений, горечи и боли.

…Что ж голоса мне о былом поют?

О клетке что же думаю, на воле?

Девятый вал

Когда с головой накрывал нас бушующий вал,

Я видела, знала всей сутью, что счастья – не будет.

Когда обнимал, и впивался, а не целовал,

Сухими губами в мои помертвевшие губы.

Да, не было церкви, молитв, золочёных венцов.

Но в ЗАГСе со свадебным маршем включили пластинку…

Год прожили – дал нам Господь сорванцов-близнецов.

Три прожили – девочку, солнце, блондинку-картинку.

Ах, счастье какое, два сына чудесных, и дочь!

Шептали вдогонку, о том, что прекрасная пара.

Но время струилось, на сердце – и ночь, и невмочь,

И жизнь без любви, и без ласки… Тоскливая кара.

Страсть быстро ушла, и осталась, что саван, зола.

Не стала я угли искать, и зола остывала.

Ни яростной боли, ни грусти, ни искры тепла…

Душа, словно птица, в лесах незнакомых летала.

…Нас сводит порою магический жизненный круг.

Мы знаем и видим, что общей дороги – не будет.

Что умерло, умерло всё. Только вспомнятся вдруг

Шальные твои, сумасшедшие, жесткие губы.

Наш брак развалился, и кто виноват

Наш брак развалился, и кто виноват?

Остаться? Пыталась – страшнее стократ.

Душа без печали – ни ночи, ни дня…

Как вспомню, так вздрогну. Живи без меня.

Но что-то же было, как вешний цветок.

Какой-то лиловый горел лепесток.

Была молодая, веселая страсть.

Болезнь потихонечку подобралась,

Свалила меня. Сколько слезы не лей,

Ответ одинаков: «Болеешь? Болей».

Ни крошки, ни капли, ни искры тепла.