Нам с тобой нельзя

Когда ты на дне, то нет смысла пытаться высматривать свет, едва проскальзывающий через темную пучину. Ты думай, как бы оттолкнуться от этого дна, и как бы кислорода хватило для такого маневра. А мечтать да думать о великом будешь потом, или не будешь, да потому что там уже другие проблемы. Вот я так и жил. Видя в каждом угрозу. Да что там, и сейчас так.

В каждом вижу угрозу, в каждом, сука, человеке рассматриваю того, кто может причинить вред или отобрать у меня ее. Врагов до пизды, мало ли кому я еще мог дорогу перейти. Однодневок не жалко, но  она мое все.

Может и брежу. 

Еще бы не бредил, получив однажды письмо, которое точно намекало на все исходы в моей жизни.

«Ты уже выбрал место на кладбище для всех, кто тебе важен?».

После письма счастья мы с моими людьми сработали на «ура», охрана практически умножилась на пять. А вскоре, подключив всех кого можно, шайку-лейку Евстахова накрыли одним хлопком, кроме него самого. Эту суку не нашли, но упорно ищем. Всплывали данные, что он умер, многие говорили о неизлечимом заболевании. Но я придерживаюсь политики «нет тела — нет дела», и пока я не увижу собственными глазами, никому не поверю.

Аж передернуло от одного воспоминания о Евстахове, да, падаль точно не подохла, а залегла на дно, и пока я его не найду, мне жизни спокойной точно не будет. Дважды он пытался меня убрать, и все мимо, потому что я, сука, живучая.

Это мои личные терки, которые во многом случились, опять же, из-за того, что человек самое жестокое животное на планете. Да и потому что, живя по правилам, ты так или иначе начнешь сталкиваться с теми, кто на эти правила клал большой и толстый. Когда ко мне пришли с одним желанием — подсадить Темного, я сразу послал. По факту, они хотели единоличную власть, но заручиться поддержкой большинства не получилось никак, вот и пошли в ва-банк ко мной, думая, что я, как и многие другие до меня, захотел бы больше денег, больше власти.

Но все это далеко не обо мне, а с теми умниками…да что и говорить. Ничему жизнь людей не учит. Столько примеров тех, кто думал укорениться на месте Рашидова, взять хоть и Макарского. Чем он кончил? А политик. Не какой-то беглый зек, получивший толику власти, а человек, сосредоточивший в руках нехилую сеть бизнеса, рынков сбыта и прочего.

Евстахов же тупой как пробка и работал топорно, только разве что с заказухой на меня ему помогли, ведь такую работу провести с машиной, да так, чтобы она была у всех на виду, дорогого стоит. Вот и покупай потом модные электротачки с управлением «по воздуху». Взломать как два пальца об асфальт. Это меня тоже многому научило. Теперь был исключительно немецкий автопром и бензин.

Я тогда грубо сработал, пожестил, признаю,  а этого делать было нельзя, надо было чуть тоньше играть. Эмоции бегут впереди, только крушить и ломать могу, по большому-то счету.

Вибрация телефона возвращает меня в реальность.

—Да, — шепчу, осторожно выпутываясь из объятий Светы. Укладываю на подушку, стараясь незаметно покинуть теплые объятия. Умаялась. Эмоционально.

—Босс, с пацаном че делать? Он тут уже на ладан дышит...

Михай как всегда, тонко чувствует подходящий пиздец. Моя б воля — камень к шее и на дно рыб кормить. Я узнал о нем все, о той твари, что попыталась коснуться Светы. Родители непростые, организовали целую поисковую группу, но толку, мои люди быстро его сгребли в кучку да учить уму-разуму.

Прислонился кулаком о стенку, вспоминая эту сцену. Как в мясо избил его, вытягивая всю душу из куска дерьма, а ведь он даже не был пьян, обкурен. Нет, просто богатенький мажорчик, которому в этой жизни можно все, кроме одного. И за это одно он поплатился.

—А что ты меня спрашиваешь? Ты как будто не знаешь, что таким отребьем делать.

—Макар, при всем уважении, ну шишка у него папаня, нам лишний гемор сейчас до пизды, пока с Евстаховым не ясны дела.

Верно. Как и верно то, что раньше бы меня, по сути, это не трогало. Исход тут мог бы быть один. Арслан, будь он сейчас тут, тоже бы так поступил.

—Босс, так что с мелким? — прорезается в реальность. Да, блядь.

Косяк. Папка его концы найдет и устроит войну, мне по шарику, но в момент, когда и без того на грани боевых действий, рисковать еще больше с новыми противниками не хочется. И так останется память на всю жизнь.

—Отпускай, но детально поясни, что к чему в плане Светы. И если пасть откроет, то это будет его последний день.

—Принял.

—Что по нашему делу? — смазано провожу рукой по короткому ежику.

—Пока ничего…

Как и всегда. Ничего. Год ничего.

—В офисе обсудим то, как плохо вы справляетесь со своей работой.

Скидываю вызов, всматриваясь в ночное небо.

Раньше я любил смотреть на звезды. Кажется, что в другой жизни. Так давно это было, что сейчас складывается ощущение, будто бы и не было.

Достаю из кармана купоны, подаренные Светой, которые гласят, что исполнят все мои желания.

Девочка, самое галвное желание уже сбылось. Среди прочих пролистываю «Приглашаю посмотреть на звезды и угощаю вкусняшками».

Трогательно это во все времена, даже когда ты становишься тварью, особо не верующей ни во что.