Нам теперь все льзя

-Элеонора Витальевна, и вам не спится, сказал мельник, присоединяйтесь к нам, будет у нас дружная компания полуночников. Женщина села.

- Элеонора Витальевна, я обзваниваю всех родственников, наших пациентов, на выходные приглашаю, может быть и ваши пусть подъедут, сказал главврач

- Устроим такой общий семейный обед, можно в беседке столы накрыть или если хотите для вас и ваших близких в палате стол организуем.

-Нет спасибо не надо скала ее голос-динамик. Если мне потребуется их присутствие я дам знать.

-Опять пролетела летучая мышь, чуть не задев сидящих на скамейке людей своими крыльями и вдруг послышался вой, сначала завыла одна собака, в одном конце рощи, затем другая в другом, потом еще и еще, Родион Петрович посмотрел на свой карманный прибор, но техника молчала, а собаки выли и выли, не жалостливо как в прошлый раз, а напряженно, страшно- пугающе не смолкая.

ГЛАВА 28.

Главврач, какими то немыслимыми зигзагами побежал к зданию.

-А он уже почти старик подумала Марго глядя ему вслед, а я интересно, я себя считаю еще не старой, фу ты черт, о чем я думаю, кто-то  умер, у кого то сейчас оборвалась жизнь, а я о молодости и старости.

Все поднялись и  тоже пошли в помещение.

В холле были почти все, понятное дело в эту ночь никто не спал, все ждали Гиреева. Он спустился со второго этажа, тыльной  рукой ладони вытер пот, в холле стояла тишина, на устах у каждого застыл вопрос, его на весь лист за всех размашисто написала Анастасия -КТО?

-Они живы тихо произнес главврач.

-Но собаки никогда не ошибаются, так же тихо сказал мельник.

-Кого  нет, спросила Марго.

Кроме  тех, кто на  верху, не было только Элеоноры Витальевны.

-Она была с нами и она жива сказали хором мельник и Маргарита

Опять повисла пауза, собаки продолжали выть, но уже как-то тихо и приглушенно,  словно провожая душу покойника, которая была уже где-то далеко.

Марго сообразила первая, Родион Петрович , а кто с вами дежурит сегодня из медсестер?  Где  она?.

-Кадарская  как-то неуверенно произнес главврач. На верху ее я не видел, вряд ли она спит, пойду посмотрю.

Никто не расходился. Собаки, наконец смолкли, наступила  тишина.

На улице занялся летний рассвет. Стало как-то зябко от утренней прохлады.

Вернулся главврач, ее нет  ни в ординаторской, ни в процедурной, ни в жилом отсеке и беспомощно развел руками.

В холл как-то нерешительно боком вошел Еремей.