Нам всем не хватает сказки

Даже здесь, у самого порога, стало понятно, что в этом доме есть несколько комнат, разделённых между собою стенами и низкими проёмами в них всё с теми же шкурами, служившими то ль занавесями, то ли дверями. Первая комната, где стоял сейчас Ник, была главной и самой большой. Она освещалась светом двух керосиновых ламп, стоящих в разных её концах и отбрасывавших замысловатые танцующие тени на стены, кое-где укрытые, словно коврами, шкурами животных. Но местами эти импровизированные ковры сменялись ровными рядами светлых лакированных досок. Только на следующий день гость поймёт, что обшит деревом весь дом изнутри, и уже поверх этой обшивки развешены шкуры.

В противоположную от входа стену, делившую дом как минимум на две части, была встроена большая, метра три в длину печь. От неё исходило тепло, и слышались даже треск огня и шёпот золы. На печи стояла посуда – опять чёрные, покрытые сажей, казаны. Почти сразу за первым проёмом, скрывавшим за собою другие комнаты, начиналась ещё одна внутренняя стена с таким же, скрытым пологом, проходом куда-то.

На полу в беспорядке разбросаны шкуры, по которым уже ступают разутые ноги старика и Анура. Осматриваясь, Ник также поспешил скинуть с бесчувственных ног надоевшую обувь.

- Снимай куртку, - бросил ему через плечо Ясавэй, принимая из рук Анура сумку с продуктами. – Здесь тепло.

      - Это Нынэля собрала, - пояснял Анур. – А где Юля и Ябне?

- Ябне! У нас гости – выходи, накорми! – выкрикнул старик куда-то в сторону печи, затем добавил уже чуть тише для Анура: - А Юля спит – нездоровится ей.

Пока Ник искал глазами, куда же деть снятую куртку с сунутой в рукав, как в детстве, шапкой, приподнялся полог одной из комнат, и в помещение к мужчинам бесшумно проскользнула та, кого звал Ясавэй.

      Светящимися любопытством глазами девушка вскользь коснулась Анура, подарив тому мимолётную скромную улыбку. Этого человека она знала с детства, хоть и редко очень он был гостем в их доме. А вот рядом с ним…

Рядом с Ануром стоял Золотой Дракон! Холодные глаза его отблёскивали сталью острых древних мечей и, подобно им, рассекавшим когда-то беспрепятственно плоть врагов, пронзали не тело её, но самую душу. На лице Дракона увидела Я́бне отчётливый отпечаток не выразимой словами тоски и вместе с ней проблеск пытавшейся бороться с этой тоской неясной надежды. И не было крыльев у Дракона – их съели печаль и усталость. Но всё равно им, забравшим прекрасные крылья, не победить ту упрямую жёсткость, что сомкнула губы его в твёрдую линию и отразилась хмурой тенью на высоком и светлом челе. И был он ростом выше всех в этой комнате, потому казалось девушке, что нависает Дракон над нею, закрывает плечами широкими от взора её всё, что находится у него за спиной, и опаляет кожу её горячим пламенем, оставляя пекучие ожоги под тонкой суконной па́ницей.

Сердце девушки забилось чаще, и, забыв произнести положенные слова приветствия, она кинулась к печи, затем к столу, затем заметалась по комнате, собирая отовсюду и снося в одно место всё то, чем могли сегодня хозяева привечать гостей. Стол был низкий, не выше пятидесяти сантиметров от пола, и сидеть за ним пришлось на подстилках, предусмотрительно разложенных вокруг.

Анур тоже вытаскивал из своей сумки продукты и расставлял их рядом с поданными Ябне строганиной, отогретыми уже в печи лепёшками, и мисками с горячей ухой из солёной рыбы. Благодаря Нынэля куски строганины, которые именно тут пришлось пробовать Нику впервые, он мог макать в острую горчицу или другие соусы, как расфасованные в привычные заводские упаковки, так и закатанные собственноручно женой Анура. От неё же на столе стояли в прозрачных коробочках цветные пятна овощей и фруктов, перетёртых с солью и специями свежих трав, и жареная оленина, которой за всю дорогу так и не съели мужчины ни кусочка.

- Какими судьбами? – спрашивал у Анура Ясавэй, когда первый голод был утолён.

- Хочу оставить у тебя ненадолго вот этого молодого, - ответил Анур, указав рукой и глазами на Ника. И улыбнулся так открыто и гордо, будто тот, о ком говорили, был самым лучшим подарком для ведущих уединённую жизнь людей. – Совсем ненадолго. Буквально на несколько дней.

- А сам?

- У меня же Нынэля и дети, - сам не могу остаться.

- Но я не видел в твоём доме детей, - удивился вслух Ник. – Не мог же я быть настолько невнимательным…

- Э-э, не печалься, друг. Они были в ту ночь у моей матери. Если всё будет хорошо, на обратном пути познакомишься с ними.

Внимательные и строгие, несмотря на улыбку, глаза старика остановились на Нике.

- А тебе-то это зачем? Другое дело – летом, когда тепло сюда добирается. Но сейчас… Не иначе, как веская очень причина.

- Э-э, Ясавэй! Что ты к парню пристал?! – перебил того Анур. - Словно он первый турист у нас! Пусть поживёт немного в суровых условиях, закалит характер. Ну, хочет человек такого экстрима, нам ли его отговаривать?!