Нам выходить на следующей

Вечером в палате все достали запасенный хлеб и начали есть. Молча. Алла достала из сумки финские конфеты в коробке – мама положила. Алла была голодная. Она вытащила конфетку, развернула фантик. Ее тут же окружили девочки. Они тянули руки и что-то говорили. Алла не понимала что. Наконец до нее дошло. Девочки говорили: «Дай мне», – только у них получалось: «Да ме». Алла протянула коробку в первую попавшуюся руку. Девочки отступили. Алла залезла в кровать и закрылась с головой одеялом.

Утром она достала чемодан и заново рассматривала свои вещи. Другими, лагерными, глазами. У нее было любимое платье – короткое, с широким поясом. Сшила на заказ мамина знакомая-портниха. Алла достала это платье. К ее кровати подбежали девочки и начали копаться в вещах. Одна схватила юбку и тут же надела. Другая – платье, которое Алла держала в руках. Приложила, посмотрела и бросила назад в чемодан – не понравилось, слишком короткое. Алла подумала, что не стоит надевать это платье, и влезла во вчерашний сарафан.

Позже она разобралась в правилах общежития. Девочки менялись одеждой, все было общее. Русский понимали все, но говорили по-осетински. Многие и по-русски говорили, но мешали в речи два языка.

Толстую девочку, которая ее встретила в первый день, звали Мзиса. У Мзисы в другом отряде была сестра – Мтвариса. Мзиса рассказала Алле, что это редкие имена. А Мтвариса – вообще на всю Осетию наберется три-четыре. Мзиса взяла над Аллой шефство. Переводила, если Алла не понимала. Объясняла. Рассказывала. Про осетинские традиции.

Мзиса училась в музыкальной школе. Жила в селе под Орджоникидзе. Название «Орджоникидзе» никто не говорил. Все говорили: «Город». Мзиса умела играть на осетинской гармошке. Она сидела, смешно расставив толстые ноги, и перебирала одинаковые белые клавиши. У Мзисы была трагедия. Ее любимую учительницу – Магду Владимировну – украли. Мзиса рассказывала Алле про Магду Владимировну и плакала.

– Как украли? – испугалась Алла.

– Так украли. Замуж, – объяснила Мзиса. – Магда Владимировна больше не будет нас учить. Ей муж не разрешает. Свадьба у них богатая была. Нам по рублю дали. И конфет много. Магда Владимировна в углу стояла – такая традиция. Красивая, под покрывалом. Все подходят, покрывало с лица поднимают и смотрят. А она стоит. И глаза нельзя поднять, только в пол смотреть, и сесть нельзя. А то решат, что больная. И детей не выносит. Но Магда Владимировна хорошо стояла. За нее самый богатый выкуп дали. Потому что красивая. Три дня мы на свадьбу ходили.

– Здорово, – сказала Алла.

– Про меня уже тоже договариваться приходили, – с гордостью сказала Мзиса. – Мы с Мтварисой тоже красивые. Много за нас дадут. Меня через два года украдут. Скорей бы…

– А ты мальчика уже видела? Который тебя украдет…

– Нет, нельзя. А зачем?

– А если он тебе не понравится или обижать тебя будет, ты к родителям вернешься?

– Да ты что? Это позор. У нас соседку украли – в другое село. Она вернулась. Так ее отец на порог не пустил. Она назад пешком шла. У нас так нельзя.

– А на похоронах ты тоже была?

Аллина кровать стояла рядом с кроватью Мзисы, и они шептались по вечерам. Алла ждала этих вечеров. Потому что Мзиса рассказывала удивительные истории.

– Была.

– И что там?

– Да как обычно.

– Расскажи…

– У моей одноклассницы – Зарины – мама умерла. Нас всем классом повели на похороны. В комнате у них дома стоял гроб. И зеркала черной тканью занавешены. Заринка всю ночь у гроба просидела. Мы плакали. Мама у нее молодая была. Мы все подходили к гробу. И плакали. Плакать нужно.

– А дома? Как ты живешь?

– А что дома? Полы только не люблю мыть. Нужно промыть между половицами деревянными, чтобы земли не было. Два раза в день. Если плохо промою, мать ругаться будет. Собак и кошек кормлю. Сливаю в миски суп и хлеб туда крошу. У нас хорошие собаки – злые. А кошки в курятнике плодятся. Залезают в ящики, где куры несутся, там солома постелена, приходишь утром, а там котята. Двор мету, воду ношу с колонки, обувь мою. Всю обувь надо перемыть. А когда Мтвариса родилась, люльку качала. У нас люльки такие деревянные с дыркой посередине – чтобы писались. А под подушку мы ножницы кладем, чтобы злые духи ребенка не забрали. Он же маленький – защититься еще не может, а ножницы – острые. Злые духи испугаются и уйдут. Еще детям ниточку шерстяную красную на ручку повязывают. Вот сюда – на запястье. Чтобы не сглазили. И нельзя говорить, что ребенок красивый, здоровый. Нужно наоборот говорить. А если скажешь, то обязательно поплевать надо: «Тьфу на тебя». Тогда не сглазишь. А когда крестили Мтварису, три пирога испекли.

– Почему три?

– Традиция. Один – за прошлое, второй – за настоящее, третий – за будущее.

По утрам в лагере были оздоровительные мероприятия. Отряды водили на гору – в город Мертвых. Там, наверху, стояли гробницы. Низкие, с узкими окошками. Все заглядывали в окошки, Алла боялась. У нее закладывало уши, и приходилось часто сглатывать. Пионервожатая рассказывала про город Мертвых – сюда приходили больные и старые люди. Умирать. Иногда целыми семьями приходили.