Нам здесь не место

Я прошла пол этажа, пока, наконец, не натолкнулась на две двери с треугольными фигурками мужчины и женщины. Нужная мне дверь была справа, и сразу же отворила её и вошла. Внутри было так же мрачно, как и в коридоре. Свет был странный, блёклый, но всё же был. Хотя я и не особо обращала на это внимание. Я приблизилась к раковине и с силой выкрутила вентиль крана. Вода с шумом вырвалась наружу и бурлящим потоком полилась в стальную раковину. Я даже чуть подскочила от неожиданности. Не думала, что вода будет так исправно работать. Впрочем, может это временно. Я уменьшила напор, набрала воды в ладони и брызнула себе в лицо. Ах, блаженство.

Вода омывала мои заплаканные глаза, высохшее как пустыня лицо, и я впервые в жизни ощущала, насколько это приятное чувство. Она была такой простой, бесцветной, беспристрастной. Сейчас я завидовала воде. Ей неведом страх, неведомо отчаяние, неведома… смерть. Хочу стать водой. Хочу утечь, и не знать ничего. Хочу, чтобы меня тут не было. Но я здесь. Вот она я, смотрю на себя сквозь зеркало. Кто я?

Передо мной вырисовывался мой понурый силуэт. Эта девушка смотрела на меня стеклянными глазами разных цветов из-под тяжёлых потемневших век. Белые волосы, едва касающиеся плеч, спутаны и взъерошены. Брови изогнуты горестными дугами, щёки впали. Некогда живые розовые губы стали бледными, как и кожа. Плечи будто срублены, с них даже моя куртка чуть ли не сползала, и руки были какие-то тонкие. Мне было грустно на себя смотреть.

И, тем не менее, я подошла к зеркалу ближе и заглянула в свои глаза. Моя гетерохромия меня никогда не смущала, напротив, мне нравилась эта врождённая особенность. Я вообще любила глаза, всегда считала, что это самое прекрасное в человеке. Я любила рассматривать их цвета и переливы, любила читать других людей в их глазах. Это было нечто волшебное в человеческой природе, словно не от мира сего. Мне всегда казалось, что через глаза смотрят наши души. Это представлялось мне таким романтичным явлением.

Наверное, к таким мыслям меня и привел мой генетический дар. Он наградил меня возможностью изучать. Изучать два разных цвета на себе одной. Меня это забавляло раньше. Я могла часам сидеть перед зеркалом и задаваться вопросом: «как же это так бывает?», глядя на свои глаза. Один голубой, другой карий. Как такое может быть? И вот сейчас я смотрела на себя, внимательно заглядывая сквозь зеркало в свои глаза. Голубой цвет правого глаза казался таким холодным, словно осколок льда. Словно в нём поселился мороз. А карий цвет напомнил мне о Дилане. И о его тепле… Дилан.

До сих пор я ни разу не задумывалась об этом, но… Интересно, какого ему сейчас? Он кажется таким непоколебимым, сильным. В его словах столько стойкости и оптимизма. Как у него это получается? Он же видел всё то же, что видела я, не меньше. Я на грани безумия. А он?.. Он ведь боится. Не думаю, что он боится меньше меня. После каждого мгновения, что мы узрели невозможно поделить страх на уровни и выстроить его в градации, по большей степени воздействия – он один, и неделим. И всё же, Дилан держится, помогая тем самым держаться мне. Откуда он черпает такую силу воли? Как он оправляется от этого поглощающего страха?

Надо вернуться к нему. Мне не по себе, когда я одна.

Я вышла из туалета, всё так же продолжая ощущать ту странную лёгкость в ногах, но, тем не менее, меня что-то с силой тянуло к земле. Оно было посторонним, это давление было не внутри меня. Откуда такая уверенность? Да просто голова моя сейчас была на редкость пуста. Она перестала трещать под наплывом зубодробящих ужасающих мыслей, меня перестало мутить и трясти. Я словно была в едва ощутимом слабом опьянении. А вот восприятие моё, напротив, вдруг стало кристально чистым.