Нам здесь не место

Не исключено, что эти ребята совершенно безвредны и я совершил большую ошибку, отказавшись от их помощи. Но ничего нельзя знать наверняка.

Интересно, как мы трое выглядим в глазах остальных?

Как мишени.

Я продолжаю есть, но бобы не лезут в горло. Глотать мешает страх. Возможно, мы уже столкнулись тут с типами вроде Рэя. Мы втроем продолжаем хранить молчание, и в конце концов два наших соседа доедают свои порции и уходят.

Я поворачиваюсь к Чико:

— Не рассказывай больше никому о наших планах. Теперь нам придется не сводить глаз с этих парней, чтобы понять, не следят ли они за нами.

— Извини, — бормочет он, не поднимая глаз.

Я качаю головой, жалея о том, что расстроил его, как будто у него и без того мало огорчений.

— Ничего, Чико, — успокаивает его Крошка. — Но, вообще-то, Пульга прав: доверять мы можем только друг другу.

— Все нормально, — добавляю я. — Просто… porfa, пожалуйста, будь осторожнее, хорошо?

Он кивает.

Крошка смотрит на меня:

— Когда ты хочешь уходить?

— Сегодня вечером. Поймаем один из этих белых микроавтобусов, которые идут отсюда до самой Арриаги. Езды тут несколько часов, но у нас уйдет гораздо больше времени из-за блокпостов. Придется вылезать заранее, обходить кордон полями, потом возвращаться на шоссе и ловить следующий микроавтобус.

У Чико встревоженный вид:

— Ночью?

Я пожимаю плечами:

— Если верить тому, что я слышал, по ночам пограничники не такие активные и блокпостов меньше. Так мы сможем быстрее добраться до цели.

Крошка кивает.

— Если мы выдвинемся в семь вечера, у нас будет двенадцать часов на дорогу. Когда рассветет, людей в форме на трассе станет больше, — продолжаю я, глядя в свою тарелку.

От охватившей меня тревоги все в животе будто завязалось узлом, но я знаю, что в пути мне понадобятся силы. Я думаю о том, что ждет нас впереди. О женщине, которая приготовила нам эту пишу. И хотя каждый кусок падает в желудок словно, кирпич, я съедаю всё. Так же поступают и Чико с Крошкой.

Неожиданно появляется отец Хильберто и заводит разговор с теми, кто сидит за столом. Марлена раздает брошюрки с информацией о других шелтерах, которые встретятся на нашем пути, о номерах телефонов, по которым можно позвонить и попросить о помощи, об организациях содействия мигрантам, а потом напоминает о необходимости быть настороже и не доверять кому попало. А еще предупреждает о подстерегающих в пути опасностях, особенно о тех, что связаны с Ля Бестией.

Мы внимательно слушаем. Когда священник просит нас быть осторожными и бдительными, повисает настороженная тишина. Я бросаю взгляд на Чико — у него такой вид, будто его вот-вот вырвет. А у Крошки лицо почти бесстрастно, но в глазах нарастает какая-то стоическая злость.

Падре Хильберто говорит, что среди нас есть те, кому суждено умереть на этом пути, и люди начинают переглядываться. Ате из нас, продолжает он, кому повезет выжить, неизбежно получат травмы, которые останутся с нами на всю жизнь. Он довольно долго молчит, давая нам возможность осознать услышанное, а потом напоминает о необходимости довериться Богу. О том, что для Бога нет ничего невозможного.

Я думаю о тех людях, которые до нас прошли через этот шелтер только для того, чтобы погибнуть через несколько часов или дней.

Кирпичи у меня в животе становятся еще тяжелее.

Отец Хильберто молится за нас, а потом люди расходятся, примолкшие после таких отрезвляющих откровений.

Мы осознаем опасность. Мы выросли среди опасностей. Но эта кажется какой-то иной, более сокрушительной, что ли. Но может, просто потому, что рука об руку с ней идет надежда.

Отец Хильберто прав. И сложность состоит в том, что, если мы начнем переживать из-за всяких ужасов, которые поджидают впереди, у нас не хватит сил продолжить путь. Но если мы не будем о них думать, то, очень может быть, погибнем.

Я пытаюсь выбросить все это из головы хотя бы на время.

— Перед уходом примем душ, — говорю я Чико и Крошке. — Может, такой возможности еще долго не предоставится. А чем чище мы будем, тем меньше на нас станут обращать внимания.

Когда мы подходим к Марлене за своими рюкзаками, она вручает их нам и показывает на длинную очередь в душ.

— Он у нас один на всех, так что придется какое-то время постоять. Горячей воды нет, каждому выделяется пять минут. Но это лучше, чем ничего.

Я киваю:

— Да, спасибо.

Мы садимся на пол и ждем. Каждые пять минут кто-нибудь заходит в кабинку. Если кто-то слишком задерживается, следующий в очереди начинает барабанить в дверь. Мы уже заметно продвинулись — вот уже и кухня рядом, и я вижу еще одну очередь. В ней стоят те, кто может позволить себе приобрести телефонную карточку. Каждому из них по очереди вручают мобильник.

Я вижу, как один парень набирает номер, ждет, а потом здоровается с кем-то на другом конце линии. Он сообщает, что добрался до Мексики и сейчас в приюте, что с ним все в порядке, но его голос звучит все более сдавленно. Он поднимает глаза к потолку, лицо у него совсем несчастное. Парень кивает в ответ на слова собеседника, но сам, похоже, не может больше ничего сказать.

Я поворачиваюсь к Крошке.