Нам, живущим

— Боже правый! Убийства случались настолько часто?

— Нет, эти истории были типа головоломок, как шахматные задачи.

— О! Слушай, Перри, я тебя отвлекла, чтобы узнать, не хочешь ли ты поплавать перед ленчем. Ты умеешь плавать?

— Конечно, но где мы будем плавать? Не слишком ли для этого холодно?

— Нисколько. Увидишь сам. Идем.

В дальнем от каньона конце комнаты открылась дверь наружу, но вместо январской зимы Высокой Сьерры Перри увидел лето, лето в тропическом саду. Солнце ярко освещало множество цветов, а также клочок зеленой лужайки, граничивший с маленьким каменным бассейном с прозрачной водой и белым песком. Длина бассейна позволяла сделать пять или шесть гребков. Прямо за садом снова начиналась зима и заснеженные пики. Но сад и бассейн явно никак не были ограждены от сурового горного климата.

Перри обернулся к Диане:

— Знаешь, Ди, я верил во все остальное, но это точно сон. Разбуди меня. Как, как это сделано?

Диана восторженно заулыбалась:

— Здорово, правда? Я покажу тебе, как это сделано. Иди по тропинке вдоль бассейна. Когда подойдешь к границе сада, вытяни руки.

Перри так и сделал. Протянув руки к краю, он внезапно остановился и удивленно крякнул. Затем он осторожно поводил руками вверх и вниз по тому, что, судя по его действиям, было стеной из воздуха.

— Черт, это же стекло!

— Да, разумеется.

— Должно быть, у него удивительно низкий показатель преломления.

— Полагаю, что так.

— Послушай, Ди, я эту штуку не могу видеть. Скажи мне, где она, чтобы я в нее не тыкался.

— Тебе и не придется. Садик сделан так, что от любого его края до этого стекла остается примерно полметра, а над головой оно довольно высоко. Основание его проходит вот здесь — она обвела рукой большую часть полукруга, — а вон там восходит к дому. Если присмотришься, то увидишь соединяющую кромку, она идет по каменной стене к земле. По форме стекло похоже на мыльный пузырь.

Перри задумчиво сказал:

— Хм, понимаю. И поэтому стеклу не требуется опора. Но как оно сюда попало?

— Его надули на месте, как мыльный пузырь. Это и есть пузырь. Слушай, разве дети не надували пузыри, когда ты был маленький?

— Надували.

— Приходилось ли тебе намочить тарелку, коробку или столешницу, а затем надуть на этом предмете пузырь и заставить его принять нужную форму?

— Да, да, я начинаю понимать.

— Так вот, сначала они покрыли стену и подложку на земле клейкой субстанцией — смесью для пузырей, ограничившись предполагаемой площадью пузыря. Затем поместили трубку для надувания пузырей в центр и стали дуть. Когда пузырь достиг нужного размера, они прекратили его надувать.

— В твоем изложении это как будто очень легко.

— Это не очень легко. Я была тут, когда делали пузырь, они сломали четыре штуки, прежде чем удалось зафиксировать этот. Несколько часов пузырь сохнет, и, пока он не высохнет окончательно, его может разрушить любое прикосновение.

— Не имею ни малейшего понятия, как можно заставить стекло вести себя таким образом.

— А это не стекло, не кремниевое стекло, во всяком случае, а синтетическое пластиковое. Один из техников сказал, что его молекулы подобны очень длинным цепочкам.

— Разумно.

— Я в этом не понимаю. Но знаю, что, когда эту штуку цедят, она клейкая и похожа на белую патоку, а когда застывает — становится очень жесткой и твердой, как стекло, только, в отличие от стекла, совсем не хрупкой. Она не разбивается, и ее очень сложно прорезать или порвать.

— Что ж, в любом случае это замечательная идея. Знаешь, в мое время были патио и гостиные во дворах и бассейны в садах, но, как правило, наслаждаться ими не позволяла погода — было то слишком холодно, то слишком жарко, то слишком ветрено. А еще вечно эти насекомые — мухи, комары. В патио моей тетушки водились пчелы. Очень смущает, когда пытаешься позагорать, а пчелы ползают по тебе и жужжат у тебя над ухом.

— Перри, ты хорошо переносишь пчелиные укусы?

— Нет. С пчелами я справляюсь. Они меня не жалят, но мою тетку доводили чуть ли не до безумия. Бедная, она так никогда и не порадовалась своему саду по-настоящему. Они ее жалили, и она раздувалась, как воздушный шарик. Грустно, ведь она так любила этот сад, но так мало получала от него удовольствия.

— Тогда почему она держала пчел?

— Она не держала. Их держал один ее сосед.

— Но ведь это не по обычаю… Забудь. Я спросила тебя о пчелиных укусах потому, что пчелы больше не жалят.

Перри хлопнул ладонью по лбу и изобразил притворную агонию.

— Хватит, женщина, хватит! Больше ни слова! Все. Остановись. И еще кое-что. Ответь мне на этот вопрос, чтобы я умер счастливым. У арбузов есть семечки?

— А что, раньше были?

Перри подшагнул к краю бассейна, принял позу оратора и продекламировал:

— Прощай, о скорбный мир. Папа склеивает ласты! Sic semper[6] семян — он зажал нос большим и указательным пальцами, зажмурился и спрыгнул в бассейн солдатиком. Он всплыл, отфыркиваясь, и обнаружил, что Диана, истерически смеясь, утирает слезы.

— Перри! Ну, ты и клоун! Прекрати!

— Поведай же мне, мрачная птица, а в ежевике все еще есть косточки? — торжественно спросил Перри.

Диана сдержала смех.