Намбату

Шун смотрел на эти метания молча. Лично он считал, что перед покойниками выпендриваться необязательно. Девушка сообразила, что ее вещи остались в другой комнате, и убежала переодеваться, таки прихватив с собой герцогское зеркало. Гудрону с Эрладой было наплевать на то, как они выглядели. Все монархи, с которыми юноша до этого пересекался, кроме короля Гендевы, не выпячивали свое положение и были близки к народу. Жизнь его так и не приучила к мысли, что не все правители таковы. Хотя женитьба на Эрладе давала ему полное право и дальше относиться к ним по-свойски, так как теперь он как бы тоже принадлежал к правящему семейству одного из могущественнейших государств мира. Фактически им ровня. Жена же его считала, что никому ничего не должна, может делать что угодно и где угодно, а всё остальное ее не волновало. Тем более — что о ней подумают привидения с гипертрофированным самомнением. Ральдерик тоже решил пойти, как есть, только в отличие от супругов, он и так был одет и причесан так, будто на свидание собирался. Посланник-призрак терпеливо ждал, когда гости его господ будут готовы, чтоб проводить их в замок. Он пояснил, что без него мимо смотрителей нынешнего музея пройти будет сложно. Вернулась Филара. Она умудрилась накрутить на голове какую-то совершенно немыслимую без помощи профессионального парикмахера прическу, а из красивого атласного постельного покрывала на скорую руку сварганила чуть ли не бальное платье. Все с удивление посмотрели на Шуна. Тот тоже недоверчиво себя ощупал. Нет, ни в кого не превратился. Значит, девушка сделала это за пять минут без помощи магии.

Скоро они уже были в замке. Глашатай проводил их в комнату с портретами, объявил, что прибыл герцог Заренги Ральдерик Яэвор лам Гендева со свитой, и удалился. Свет уже успевшей показаться на небе луны падал сквозь узкое окно, но его хватало лишь на то, чтобы слегка разгонять мрак. Гости толпились на входе и не знали, что от них требуется. В комнате никого не было.

— Включите уже кто-нибудь свет! — раздался капризный женский голос.

Товарищи вздрогнули от неожиданности. Свечи в канделябрах, стоявших в стенных нишах, вспыхнули тусклыми, отдающими зеленью, огоньками.

— Добрый вечер, — поздоровался Ральдерик, оглядываясь по сторонам и делая шаг вперед.

— Кхе-кхе, — с противоположной стороны раздался дребезжащий старческий голос. — Где твои манеры, юноша? Никто не позволял тебе говорить. И вообще, встань на колени, в присутствии сиятельных монархов великого…

— Так, пошли домой, — дворянин решительно развернулся и собрался уходить.

— Стой! Это приказ! Видишь, что ты натворил, Генрих V?! Постой… те! — послышались вопли сразу со всех сторон. Кто-то был даже достаточно умен, чтоб проявить крупицу вежливости.

— Пожалуйста, — выдавил из себя всё тот же голос, видимо, не веря, что говорит это слово.

— Как ты смеешь унижаться, Генрих XII?! Ты всегда позорил весь наш род! — живые заметили, как изображенный на одном из портретов монарх гневно отшвырнул мантию и шагнул из рамы.

Гости уставились на пересекавшую зал призрачную фигуру и на опустевший холст, где остались лишь скомканный предмет гардероба, подбитый горностаевым мехом, да прекрасно прорисованный задний фон. Тем временем король подошел к какой-то картине и выдернул за ногу изображенного там человека. Тот мешком шлепнулся на каменный пол ночного музея. Нарисованная книга, которую он только что сжимал в руках, на долю секунды задержалась в воздухе, а потом тоже упала. Толстый ворс ковра, на изображение которого художник, наверное, потратил много времени, приглушил звук падения. Фигуры в остальных рамах тоже зашевелились и снова загалдели. Ральдерик даже забыл, что собирался гордо удалиться: любопытство оказалось сильней оскорбленного чувства собственного достоинства.

— Ну, так зачем вы хотели меня видеть? — поинтересовался он через некоторое время, когда все монархи вылезли из картин и постарались разместиться с наибольшими удобствами.

Генрих V, вздорный худощавый старик с лысиной и неприятным взглядом, недовольно засопел, но прежде, чем он успел что-то сказать, кто-то со всех сил наступил ему на ногу.

— Молчи! Хватит того, что ты чуть не разорил страну своей идиотской внешней политикой! — прошипел высокий грузный мужчина средних лет стонущему от боли монарху. — Каково мне было править после тебя!

— Мы пригласили вас к себе для важного разговора, — торжественно обратился к посетителям один из королей с хорошо скрываемым презрением во взгляде. — Боюсь, у нас нет иного выхода, кроме как попрать свою гордость и обратиться к человеку со стороны, раз уж в нашем славном народе перевелись достойные сыны!

— Хахаха, — в вальяжно раскинувшемся на стуле развязного вида субъекте герцог узнал Генриха IV, показанного ему Филарой ранее. Тот жадно обгладывал жареную оленью ногу, брызгая во все стороны призрачным жиром и облизывая пальцы. Гендевец поморщился.