Намеренное зло

— Тебя, — ответил Александр после паузы, во время которой Лере захотелось упасть на колени и во всем признаться. — Ты долго копаешься. Я решил проверить.

Лера от облегчения чуть прикрыла глаза, собралась с силами и ответила, не затрудняя себя придумыванием небылиц:

— Я забыла кое-что. Пришлось вернуться.

— Не важно. Ты готова? Мы можем идти? — Не дожидаясь ответа, волшебник открыл портал, в который и шагнул. Кинув взгляд на кровать, Лера направилась следом.

* * *

Проходить все это во второй раз было не страшно. Леру жгло тоскливое ожидание и осознание неизбежности происходящего. Ей никак не удавалось перестать нервно ерзать на стуле. Мелькнуло перед ее взором перо, колба. Пискнула где-то на периферии сознания мышь, брызнула кровь… Очень скоро очутившийся перед ней Александр полоснул по не до конца зажившему запястью пером. Больно. Лера абстрагировалась от происходящего настолько, насколько могла — даже переборщила. С полнейшим нездоровым равнодушием она взирала, как Александр чертит загадочные знаки вокруг неподвижной беленькой тушки и замирает в ожидании. И не отреагировала, когда вдруг на столе вспыхнуло слепящее пламя, поглотившее тельце мышонка. Пламя вспыхнуло и моментально погасло. Секунда — и мышонок, живой, истошно верещащий, со всех лапок удирал со стола. Только его и видели.

Александр ловить свою жертву не стал, отпустил с миром. Затем, повернувшись к сидевшей на диванчике в прострации Лере, он возвестил:

— Ты готова.

В ответ Лера протянула ему порезанную руку:

— А лечить кто будет? Может, хотя бы повязку сделаете, как в прошлый раз?

Александр указал на столик слева:

— Там найдешь все необходимое. Мне нужно идти готовиться. Ритуал проведем сегодня ночью — зачем откладывать?

В голосе Александра слышалась несвойственное ему веселье и торопливость. Лера поплелась к столику, старательно держа руку запястьем вверх, и здоровой рукой стала копаться в содержимом небольшого чемоданчика. Быстро нашла бинты и обезболивающую мазь. Повязка вышла на удивление крепкой, но не тугой, и впервые аккуратной. Леру это почему-то огорчило.

— Я могу идти? — произнесла она ненормально спокойным голосом.

— Да. Я буду позже.

И тут Лера осмелилась попросить:

— А… можно портал?

— Что? — спросил Александр, с трудом отрываясь от каких-то записей. — Что?

— Мне нехорошо. Можно вас попросить портал открыть? Чтобы пешком не идти?

— Портал. Да, разумеется.

Александр вновь уткнулся в толстенные тетради. Вроде и не произносил ничего, и даже в пляс не пустился, и формулы на стене длиннющие не расписывал, а перед Лерой возникла чернота. Будто сама собой, из ниоткуда. «Тоже мне, выпендрежник», — раздраженно подумала Лера, хотя была бы последней, кто Александра в подобных вещах заподозрил. Баюкая руку, она поколебалась, и когда поняла, что он сейчас к ней обернется и торопить начнет, сделала шаг вперед. Через какое-то время она очутилась в своей спальне. И в тот самый момент услышала, как замок на двери, словно бы издеваясь, громко щелкнул.

«Вот ведь…» И что прикажете делать?

* * *

Матвей сидел на работе и пытался сосредоточиться. Но даже такое элементарное дело, как проверка книг на актуальность была ему не под силу. Отвлекали собственные мысли. Хотя иногда казалось, что это даже не его мысли, а той самой загадочной темноты, что вольготно обосновалась в его голове и время от времени подавала голос. Командовала, требовала, советовала, грозила, ругала и хвалила.

И хотя в данный момент темнота молчала — то ли ушла по своим делам, то ли просто притихла, собираясь с силами — все одно, сосредоточиться было невозможно.

«Что со мной?» — спрашивал Матвей, но не находил ответа.

«Куда я лезу? Куда меня толкает этот голос? Кого я собрался побеждать? Что за бред сивой кобылы? На кой мне вообще сдался этот Александр? Я его в глаза ни разу не видел…»

«Посоветоваться бы с мамой, она подскажет… Да, надо рассказать и послушать, что она обо всем этом думает. Мама выход найдет, она всегда находит…»

«Нет, нет, нельзя! Ни в коем случае! Я вполне здоров и сам могу справиться! Я докажу, что способен на поступки, на настоящие дела!»

«Боги, какие глупости… Почему я не умер до рождения? Почему вообще появился на свет? Зачем? Это невыносимо…»

«Сколько можно мусолить одно и то же? Тебе тридцать лет, а ты как сопливый подросток, не знаешь, куда деваться…»

«Или все-таки прав? У меня бред? Или это у окружающих бред? Почему они так смотрят? Что-то видят? Что-то знают? Они следят за мной?…»