Наместник Лемирта

«Кто это? Говорите», — раздался в голове голос моей самой первой женщины в этом мире.

— Млад, это я, Алекс.

«Что случилось? Ты ранен? Милёнка и Жизнемира в замке, там у Марианки схватки с утра начались, — всполошилась Млада. — Не молчи!» — а в голосе слёзы.

— Не суетись! Всё со мной нормально. Хочу проведать сына. Ты где?

«Проведать? Сына? — голос стал растерянным. — Дома мы. То есть, у барона Неркулова, нам тут домик выделили».

Я чуть прикрыл глаза, представляя, как передо мной открывается зеркало портала ведущего к Младе. Впрочем, глаза можно было и не прикрывать. Зеркало послушно повисло в воздухе, и в нём я увидел стоявшую ко мне спиной девушку.

— И что делаем? — негромко спросил я. Впрочем Млада уже повернулась на шум и видела, как мы с Первым к ней попали. Её губы расплылись в улыбке от уха до уха:

— Искупались, вот, кушать будем, — и уже младенцу, лежавшему на широкой кровати, — а кто к нам пришел? Папка к нам пришел. Папочка соскучился по Маркуше и пришел проведать своего сыночка, — засюсюкала мать над сыном. В ответ ребёнок задрыгал ручонками и ножками, освободившись от пеленки.

— Вот как радуется папке-то!

Я мельком осмотрелся. Скромная такая комнатка. Вполне современная обстановка. Большая кровать, рядом детская кроватка, на стенах — картины с видами природы, цветы на подоконнике, тонкие штоки на больших окнах.

— Слушай, как у тебя тут классно! — искренне восхитился я.

— У нас, Сашенька, у нас. Идар сказал, что ты велел сюда перебраться. Наврал?!

— Почему сразу наврал? — улыбнулся я своему проколу. — Велел, конечно. Тут же свежий воздух и вообще.

— Ты заботишься о нас? Так приятно! — Млада потянула меня за рукав к кровати, — ну, что ты замер? Сынок, вон, как радуется тебе.

Марк лежал на кровати голенький и радостно дрыгал ножками и ручонками. Я встал на колено, и навис над малышом:

— Привет, сынуля, как жизнь? — протянул ему свои указательные пальцы, за которые он сразу же ухватился.

— А вот и хорошо живет. Папку вот дождались, теперь совсем хорошо, — отвечала Млада. Младенец заулыбался.

— Он улыбается! — повернулся я к жене. — Прикольно так. Он что, понимает, что ли?

Млада со слезами на глазах смотрела на нас:

— Конечно, понимает! А как иначе?

— Марк, я вот пришел с тобой погулять! — нескладно говорил я, немного приподымая руки, — вот молодца, держись, если уж ухватил. Вот так! Вот так! Головку уже держит?

— Рано еще, но уже пытается, — ответила Млада. Ребёночек радостно улыбался беззубым ртом, суча ножками.

— Можешь его на бочок положить. Давай помогу… — предложила Млада. Мы некоторое время занимались с Марком. Младка начала учить меня пеленать. Самое интересное, мне это нравилось. Не скажу, что прям грудь распирало от гордости, но удовольствие получал несравнимое ни с чем из всей моей прожитой жизни.

Первый, наблюдавший за нами, сидя на небольшом сундуке в углу, не выдержал:

«А ты не совсем потерянный. Смотрю, ничто человеческое тебе не чуждо».

— Прикольный такой. Живой, малепусенький человек, — я осторожно качал Марка на руках, нелепо поддерживая его голову.

— Не человек, а твой сын, — Млада аккуратно поправила мне руки, — вот так держи. Удобней? Да не бойся его к себе прижимать. Он не стеклянный не раздавишь, — улыбалась она моим неумелым манипуляциям.

— Он такой маленький и беззащитный, — посмотрел я на жену.

— Давай, кормить буду, — забрала она ребенка, который стал недовольно ворочаться в моих руках. Молодая мать села на кровать, и, нарочито достав из декольте платья свою немаленькую грудь, принялась кормить Марка. — Будешь? — сделал она игривое движение плечом в мою сторону.

— Это может закончиться совсем недетскими забавами, — улыбнулся я её неумелым попыткам обольщения. Не стал ей говорить, что кормящая мать вызывает во мне, ну совершенно не эротичные чувства. Скорей, наоборот.

— А я и не против, — расплылась Млада в улыбке.

— Корми-корми, не отвлекайся, — приструнил я её, на что та театрально вздохнула.

— Млад, вот скажи, тебя не огорчает, что ты не одна у меня? — я сел на стул около окна. — Ты бы хотела быть единственной?

— Ты о чём? — удивленно посмотрела на меня Млада. — Не поняла.

— Вот, ответь честно, без всяких там оглядок. Ты хотела бы, чтобы у меня не было других жён? Чтобы ты была единственной?

— Дурной, — отмахнулась девушка, поудобней беря младенца. — Я и так у тебя единственная.

— Ага, а остальных как бы не существует. Тоже позиция. Не вижу, значит, не существует, — криво улыбнулся я.

— Ты не понял, — возразила Млада. — У тебя несколько жён и целый караван наложниц. Пусть они все от тебя родят, я всё равно буду всегда единственная. Я родила тебе сына. Первенца! И это уже навсегда.

— Во, как! — удивился я. Женщина, между тем, закончив кормить, понесла Марка на выход, кинув мне, — я сейчас. Первый, пойдем со мной.

Они вышли, а я пытался осмыслить то, что мне сейчас сказала эта простоватая женщина. Вот сказала запросто так, а сколько в этом смысла. Мнда-а.

— Первый, постереги Марка. Я его в колыбельку на улице положу. Хорошо? Мы недолго, — услышал я шепот из другой комнаты.