Наместник Урала

Девушка вскочила на ноги и затараторила. Из сбивчивого монолога кое-как уяснил симптомы, но причина непонятна. Насморка и кашля у больной нет, руки-ноги здоровы, ни на что не жаловалась, а три дня назад стала в обмороки падать. Девушка уговорила показаться врачу, тот прописал пилюли от мигрени и головокружения, в аптечном пункте она столкнулась с Александром… Так-то так, однако мой помощник какую-то другую версию знакомства с Анной озвучивал!.. Ладно, этот прохиндей мне потом ответит. Дело-то хреново, не вижу, как смогу помочь Антонине Михайловне, так больную зовут. Лихорадки у нее нет, насморк отсутствует, кожные покровы (те, какие увидел) не вызывают подозрений.

– Голова часто болела у матушки? Травмы были? – задаю вопрос, а сам лимфоузлы прощупываю. – Головой ваша мама не ударялась?

– Откуда вы узнали?! – удивленно восклицает девушка.

– Так, лимфоузлы в норме, температуры нет… – бубню себе под нос и осторожно приоткрываю веки женщины. Глаза не мутные, большие и красивые, но… да, один зрачок больше другого.

– Нас с матушкой дней десять назад пролетка чуть не сбила. Точнее, она меня оттолкнула в сторону, в сугроб, а сама упала на брусчатку, головой ударилась, вот после этого и началось… наверное, – медленно проговорила девушка.

– Рассечение было? Кровь текла? – быстро спрашиваю, а сам уже голову женщины ощупываю.

Волосы у Антонины Михайловны густые, русые, кое-где с сединой.

– Нет, она еще радовалась, что пальто не испачкалось, – помотала головой Анна.

– А до этого момента голова часто болела? – задаю вопрос, а сам уже шишку у пациентки нащупал.

– Бывало, – задумчиво ответила Анна. – Скажите, это серьезно?

– Что именно «это»? – мрачно переспросил я.

– С мамой! Она же поправится? – уточнила девушка.

– Конечно, поправится: Иван Макарович – чудесный врач! – бодро сказал (именно сказал!) появившийся Олесь. – Милая девушка, вы не переживайте, уж кому-кому, а своей, – он подчеркнул последнее слово, – девушке мой друг поможет. Не так ли, Ваня?

– Гм, это моя девушка… – вмешался мой помощник.

– А вас я не спрашивал! – припечатал Олесь, не глядя на Александра, переводя взгляд с меня на Анну.

Я ничего не стал отвечать, картина более-менее понятна, шанс помочь Антонине Михайловне минимален. У женщины гематома головы, но, скорее всего, это не только от недавней травмы. Да и времени прошло прилично, надежда только на то, что это эпидуральная гематома, когда происходит скопление крови между внутренней поверхностью черепа и наружным слоем твердой мозговой оболочки. Но толку-то от этого знания? Не сверлить же мне череп больной! Толком-то и инструментов нет, да и шанс на выздоровление невелик.

– Иван, чего молчишь? – подошел ко мне Олесь.

– Хирург нужен, – медленно ответил и посмотрел на Анну. – Милая барышня, не стану скрывать, что помочь вашей матушке очень сложно. Необходима операция, как можно быстрее, но кто за нее возьмется – не представляю.

– А вы? – с надеждой в глазах, закусив губу, посмотрела на меня Анна.

– Нет, – медленно покачал головой. – Боюсь, не справлюсь, а лекарства, увы, тут не помогут.

– Но как же так?! – воскликнула девушка, и у нее потекли слезы, а руки безвольно повисли; она с надеждой посмотрела на Александра, но тот промолчал.

– Иван Макарович, отойдем, – кивнул Олесь в сторону окна.

Вот интересно, меня сейчас императрица начнет уговаривать на операцию? Да, так и оказалось, правда, нужно отдать ей должное, сначала уточнила, что и как с больной. Какой прогноз и какая потребуется операция. Честно все рассказал, в том числе и то, что подобная диагностика – поверхностна, вполне возможно, что ошибаюсь или гематома не единична. Шанс же… оценил его как один из тысячи, для благоприятного исхода. И тем не менее Ольга Николаевна, или, правильнее, Олесь, сказал:

– Ты оставишь ее умирать на кровати и ничего не предпримешь? Вань, ну нельзя так.

– Ольга, да убью я ее! Вероятность этого более высока! Пойми, необходимо выгнать сгусток крови, просверлив в черепной коробке дырку на определенную глубину. Чуть глубже – и все!

– Ты успокойся, – похлопала она меня по плечу. – Подумай, разъясни все девушке, а потом и решай. Нельзя просто так бросить женщину умирать, сам себе не простишь, что не попытался помочь.

Черт! Она права; но… как? Как мне решиться на то, что никогда не делал?! Да, были бы рядом Коротков или Портейг, то, может быть, они бы и отважились на подобный шаг. За моими плечами есть несколько несложных операций, но в данном случае…

– Иван Макарович, если есть хоть призрачный шанс, умоляю, попытайтесь! – прервала мои размышления Анна, которая сидит рядом с матерью и гладит ее по голове.

Молчу, не могу решиться. В комнате повисла гнетущая тишина, и только шумные хриплые вздохи больной женщины нарушают ее.