Намывание островов (СИ)

Однако лучше всего демонстрирует нам гнилостную сущность Спутника текст, который я разместил ниже, хотя это не тот самый «Этот бесконечный летний день...», а несколько иное сочинение, что по наглости стоит многим ниже предшествующего, но по своей низости располагается многим выше. Текст повествует о философии Айн Рэнд, об отношении моем к коей всем известно, ибо ей я уже посвящал нежные строчки в своей «Нищете позитивизма». Столь хвалебных и до глупости положительных отзывов о Рэнд я не мог встретить доселе даже у русских ее сторонников, как встретил я у «русских националистов». Разумеется, Рэнд отрицала национализм как одну из форм коллективизма, Рэнд призывала к атомному удару по нашему государству, Рэнд очерняла и оскорбляла Россию из-за рубежа так, что слова Новодворской могут вам показаться весьма патриотичными рядом с тяжелым слогом Рэнд. Мне самому всегда и смешно и грустно говорить о «русских сторонниках Рэнд», ибо это полный оксюморон, равно как и «русские сторонники Гитлера», поскольку это люди, которые не понимают, или же не хотят понимать, что для Рэнд и Гитлера они хуже скотов, но русский рэндианец даже хуже, нежели русский нацист, ибо если из идей Гитлера еще можно каким-то образом убрать русофобию, то из Рэнд никак, ибо начиная еще со времен зарождения ее философии, сам автор сделала все, дабы ее идеи принимали либо целиком, либо же никак, посему она поссорилась с либертарианцами и сторонниками Австрийской школы, хотя человек, не слишком знакомый с делом не сможет различить эти три вида никаким образом. Статья, снабженная моими комментариями в квадратных скобках, ниже:

«О ТВОРЦАХ И ПАРАЗИТАХ.

У читателя, возможно, уже возникли следующие вопросы: что же за зверь этот «обжэктивизьм»; что он ест, с чем едят его, и как доброму русскому человеку самому не быть им съеденным? И зачем нам вообще вводить в обсуждение идеи, полностью заточенные под американские реалии? Обо всем по порядку. Как видно из беглого анализа биографии, критическое «нет» у Рэнд появляется раньше, чем аргументированное объективистское «да». Ее философия в самом простом определении есть этическое учение, созданное с целью утверждения в качестве базовых ценностей жизни отдельного человека, его разума, воли, самореализации и благополучия. Тривиально? Возможно.

Одним из первых наших публицистов, заинтересовавшихся рэндианством, оказался диссидент (какое внезапное совпадение!) Алексей Петрович Цветков, переехавший в США в 1974 году. В рэндианской теории он отмечал следующее: «Каждый, кто знаком с историей русской культуры, узнает в ней теорию „разумного эгоизма“, которую проповедовали в свое время Писарев и Чернышевский. Интересно, что у этой теории есть прямые корни в английской этике: оппонент эрла Шефтсбери Джон Мэндевил изложил свои возражения в известном „Трактате о пчелах“».

Интересно и сравнение Цветковым Достоевского и Айн Рэнд как наиболее известных за границей авторов русского происхождения. Действительно, многие черты в плане выбора подачи идей у них совпадают: и Достоевский, и Рэнд обращаются к художественной форме, к объемному роману, переполненному резонерами. Но на этом сходства заканчиваются. Если Достоевский старается избежать прямых оценок своих героев, выставляя всю их подноготную на суд читателя, то Рэнд представляет своих персонажей в почти гротескном чёрно-белом цвете: практически каждый герой — либо «паразит», либо «творец», — tetrum non datur. Художественная составляющая значительно уступает идейной, ощущается и теснота самой формы, что полностью оправдывает переход Рэнд после «Атланта» к публицистике.

Раз уж упомянули Чернышевского — г-же Розенбаум тоже свойственен крайний экономикоцентризм со своим проектом устройства общества. За одним «но»: у Чернышевского, что ввёл понятие «разумного эгоизма» в русскую литературу, он служит способом индивидуального противостояния традиционными ценностями с целью освобождения человека для борьбы за прогрессивное социалистическое общество. У Рэнд же разумный эгоизм — это и причина, и средство, и цель существования человека. Для себя и только для себя.

Но философской системой, оказавшей на Рэнд наибольшее влияние, безусловно, является ницшеанство, переработанное в этакое пособие по созданию сверхчеловека здесь и сейчас. Объективистская критика почти полностью повторяет ницшеанскую: чтобы обнаружить прямое соответствие достаточно просто просмотреть некоторые главы из «Философии молотом…». Тут и провозглашение объективной реальности как единственной возможной («Как „истинный мир“ превратился в басню», «Четыре великих заблуждения»), и критика устоявшегося общепринятого понятия нравственности. Особняком поставим критику «исправителей человечества»: Рэнд выделяет два типа людей, скрытых под маской альтруизма. Из речи Джона Галта: