Нана

Я подошел ближе и откинул край тента. Уставился на блестящий черный кузов и золотой с красным и черным значок, на котором был изображен гарцующий жеребец.

«Porsche»…

— Прикалываешься? — Обернулся к брату.

— Почему? — Почесав затылок, выдавил он.

— 911? — Прошипел я.

— А что? — Кирилл подошел, взял край тента и опустил на место.

— Хочешь, чтобы я поверил, что Тим купил себе новенький «Porsche»?!

Он твердо смотрел мне в глаза.

— Ну, да… Он… долго копил.

Я грязно выругался. Взялся за голову и принялся ходить туда-сюда по гаражу:

— Лучше говори, Леманн, во что ты вляпался! Говори, мать твою! — И тут же сплюнул, поняв, что оскорбил только что память собственной же матери.

Брат приподнял и опустил брови.

— Не веришь, что Тим мог купить себе нормальную тачку?

Резко приблизившись к нему, процедил сквозь зубы:

— Рассказывай! Я все равно узнаю, если захочу. И это точно что-то противозаконное, иначе вы бы не стали прятать машину в гараже. А если я прав, значит, у нас большие проблемы! У тебя и у меня.

— Почему? — Уголок его рта приподнялся в виноватой ухмылке.

— Потому что твой отец баллотируется в депутаты ГосСовета! И ему не нужны проблемы. Не нужны сейчас никакие скандалы, связанные с его именем.

— С чего ты взял, что у него будут проблемы из-за меня… — Дернул плечами и спрятал взгляд.

— С того, что он всегда стыдился нас. Ему пришлось принять сыновей только потому, что их мать внезапно умерла. Стало вдруг жалко, что их выбросят, как котят, на улицу. Взял нас себе, оплатил воспитание и учебу, а теперь бросил в этом доме, как ненужную вещь. Думаешь, кто-то из нас станет его преемником? Да никогда. Мы — лишь пятно на его безупречной репутации.

— Ты опять драматизируешь.

— Он и в институт-то нас засунул, чтобы можно было написать в своей агитке: два взрослых сына, получающие образование. Все. Купил новый дом своей новой жене и съехал отсюда, чтобы родить себе нового сына. Первенца. Потому что мы были всего лишь ошибкой. И краснеть за нас ему не хочется. Можно было бы — давно бы открестился, да боится, что журналисты все равно нароют о тебе и обо мне какую-то информацию. — Вздохнул, стараясь унять дрожь в руках. — Что ты делаешь, брат? Что? Скажи мне, и мы вместе найдем решение.

Положил ладони на его плечи.

— Во что же ты вляпался, а?

— Окей, окей. — Кирилл сделал делано уставшее лицо. — Только не делай трагедию из мелочей, лады?

— Говори.

Его лицо помрачнело.

— Один чувак… наехал на Тима. — Понизил голос, бросил взгляд на дверь. — В общем, мы прошлой ночью пошли… просто хотели отомстить…

— Каким образом?

Кирилл вытер ладони о модные темно-синие джинсы.

— В общем, мы решили сжечь его тачку. — Поправил тщательно уложенные каштановые волосы.

По гаражу эхом пронесся мой возглас. Неприличный и весьма грубый.

— Ну, и я потом подумал… — Он весело усмехнулся. — А зачем ее жечь? Если можно заработать…

— Ты для этого бросил спорт? Чтобы зарабатывать… — указал на авто. — Этим?!

— Ну… — Кирилл словно собирался с духом. — В общем, я ее угнал.

— Придурок!

— Пришлось оставить ее пока здесь.

Я провел ладонями по лицу.

— И что ты собираешься с ней делать? Это же палево! Если кто-то найдет ее здесь, если хоть кто-то заикнется… Конец тебе, мне и заодно папочкиной депутатской карьере, чтоб ее!

— Но ты же меня не выдашь? — Нервно усмехнулся Кирилл.

Конечно, он знал, что нет.

— Может, мне за тебя еще и срок отмотать?! А? — Толкнул его в грудь. — Взаимовыручка, и все дела.

Удержавшись на ногах, он отряхнул белоснежную футболку.

— Не надо, не бзди. Все будет нормально.

— А что ты собираешься делать с ней?! — Всплеснул руками, указывая на машину. — Ты ж ее никогда не продашь! Такую тачку! Охренеть просто… — Схватился руками за голову.

— Слушай, у меня все на мази. — Кирилл провел ладонью по грубой ткани тента. — Завтра приедет Слава Шумахер. Тачку в разбор, бабки тут же отдаст, и разъехались. — Щелкнул пальцами. — Вуаля!

— Ты конченый дебил. Одуреть… — Я перешел на шепот. — Да ты хоть знаешь, кто такой Шумахер? Имел с ним дело? Хоть раз?! Менты придут, он же тебя с потрохами сдаст.

— Илюха, все будет нормально. Я тебе обещаю! — Брат постучал по крыше кузова.

— Я тебя совсем не узнаю… — Разочарованно покачал головой и пошел на выход. — Подумай на досуге о том, что ты творишь, и как собираешься из этого выпутываться.

— Да ла-а-адно тебе!

Но мне было уже все равно, что он скажет. Все равно, как будет выкручиваться. Все это напоминало плохое кино с гнусавым закадровым переводом. Привычное стало незнакомым, устоявшееся и удобное оказалось чужим. А любые действия брата мой организм воспринимал теперь как бунт внутри меня же самого.

Как если бы одна половина твоего тела вдруг удивила тебя своенравием. Ты паникуешь, отказываешься понимать и принимать это явление, а оно уже происходит помимо твоей воли и как итог оставляет за собой непоправимые разрушения для всего тела. Ты уже не ты. Не управляешь собой. Но все еще вынужден сам нести за все ответственность целиком.

— Эй, пойдем, выпьем с нами! — С порога в меня врезался рыжий тип с бутылкой в руках.