Нана

Обернулась и бросилась открывать окно. Отодвинула шторки. От осознания увиденного кровь в венах превратилась в лед и огонь одновременно. На оконной раме не было ручек. Не было ручек! Отчаянно принялась водить ладонями по оконной раме.

Как так? Не может быть? Почему? За что?!

Отрезал мне все пути к отступлению… Запер, чтобы терзать долго и безнаказанно. Чтобы никто никогда меня не услышал…

Вздрогнула от резкого грохота. Медленно повернулась.

Он выбил дверь. Стоял на пороге с ремнем в руках и противно скрипел зубами. В его глазах горели ярость и ненависть, лицо перекосилось от гнева.

Затравленно посмотрев на своего мучителя, я поползла вниз по стенке. Нужно принять свою судьбу. Не всегда получалось быть незаметной и избегать разборок. Сегодня просто неудачный день. Перетерпеть. Все закончится быстро.

Первый хлесткий удар больно обжег мне предплечье и шею.

— Никто! — Удар. — Не смеет! — Удар. — Закрывать двери в моем доме!

Втянула голову в плечи. Спрятала лицо в ладони. Удары посыпались одни за другим. Хорошо, что рюкзак не успела снять, по спине попадало не так больно.

— Тварь! Шлюха! Тварь!

Слезы щипали глаза. Ничего не чувствовала. Ждала, когда он выдохнется, и представляла море. Тихое, спокойное. В котором так здорово качаться на волнах. Плывешь себе не спеша…или закрываешь глаза и просто качаешься на волнах…

— Шалава! Так и я знал, шалава! Как и твоя мать!

Обычно он бьет так, чтобы не оставалось синяков. С ремнем тяжелее — следы проходят долго. Но даже их наличие не убедило школьного психолога в том, что мне не сладко живется. «Нана, — сказала она, — вам обоим сейчас тяжело после смерти матери. Будьте внимательны, прислушивайтесь друг к другу, учитесь разговаривать и понимать». Проще говоря, — терпи. Хотя именно так она мне не сказала. Просто позвонила ему и все выложила. И уже вечером того дня пришлось расплачиваться за этот разговор двумя пощечинами, пинком в живот и ушибленным после падения затылком.

И, кажется, сегодня отчим входил во вкус: удары становились только сильнее. Раньше дядю Жору удовлетворяли тычки и издевки, со временем он перешел на пощёчины, теперь же ему не хватало уже двадцати ударов ремнем. Двадцати одного. Двад-цати двух…

Стиснула зубы.

Двадцати трех…

Пожалуй, самое время помолиться или прикинуться мертвой. И я сделала вид, что теряю сознание. Или нет? Кажется, он пнул меня. Потому что от резкой боли в животе и сильного удара головой о батарею вдруг резко поплыло в глазах и стало совсем темно.

Нана

— Забавно, — улыбнулась, делая вид, что смеюсь над шуткой Кирилла, которую даже и не слышала.

Задумалась просто. Обо всем и ни о чем.

Автомобиль притормозил возле дома дяди Вани. Кирилл повернулся ко мне:

— Беги, малышка, только надолго не задерживайся. — Склоняя голову набок, заглянул в глаза.

— Хорошо. — Прошептала, чувствуя себя совсем крохотной рядом с ним.

— Иначе я начну переживать. — Прикоснулся к моим губам своими. Мягкое невинное прикосновение, бережное нажатие, пробуждающее медленный жар. — Давай, часика два, не больше, хорошо?

— Угу. — Согласилась, косясь на заднее сидение, где, вытянув ноги, вальяжно развалился Тим.

— Кир, давайте сегодня без слюней, ладно? — Брезгливо отвел глаза и взглянул на часы. — Иди уже, куда тебе надо, не могу я здесь, коленки упираются. — Это уже мне.

Левицкому не терпелось занять сидение рядом с водителем. Бесился, что теперь частенько приходилось уступать его мне.

— Притухни там, Тим. — Устало бросил Кирилл, шумно сглотнул и снова посмотрел на меня. — Можешь набрать меня, или сам заеду часа через полтора.

Значит, через час приедет. Начинаю привыкать к постоянному контролю. Не рановато ли он начал вводить ограничения на мое свободное время? И как ему мягче сказать об этом?

— Буду скучать. — Зарылся пальцами в мои волосы, притянул мою голову к себе и нежно поцеловал.

На какое-то мгновение я начала оживать, оттаивать, даже забыла, что мы в машине не одни. Почувствовала, что завожусь все сильнее. Прикусив легонько мою нижнюю губу на прощание, Кирилл с трудом отстранился:

— Моя красавица…

— Мерзость. — Пробормотал Левицкий, отворачиваясь и с силой толкая дверцу машины, чтобы выйти.

— Не обижайся на него, он мудак. — Руки Кирилла скользнули по моим щекам, мягко поглаживая.

— Знаю. — Внутри у меня все кипело, охваченное жаждой большего.

Мне так хотелось побыть с ним вдвоем, наедине. Прогуляться по улицам города или просто поваляться на матрасе на чердаке, свернувшись калачиком в его объятиях.

— Ладно. Беги. — Он бросил косой взгляд на товарища, ожидающего снаружи, чтобы занять мое место. — До встречи.

Мы переплели пальцы и, не в силах оторваться друг от друга, еще раз поцеловались.

— Пока, Нана. — Эти слова вернули меня на землю, заставив вспомнить, кто я и где нахожусь.

— Пока… — Опустила глаза, расцепила наши объятия и вышла из машины.

— Малыш, твой мобильный. — Напомнил Кирилл, подавая аппарат. Перехватив его, Левицкий почти швырнул его мне, сел в машину и захлопнул за собой дверцу.

— Спасибо, — произнесла, убирая телефон в карман новых джинсов.