Нана и Мохан. После сумерек богов (СИ)

— На этот раз затейница не я. Ответь мне: пристало ли суке, облазившей огромное количество помоек, побывавшей со сворой из сотни кобелей, прийти в чистый дом с подметенным и помытым полом и влезть на чистую простынь, в кровать своему хозяину, который тоже только очистился омовением?

— Такую суку следует убить.

— Она бессмертна. Подумать только: нашлялась без всякого стыда, испачкалась, отдаваясь то одному мужчине, то другому, ползала, как змея на брюхе по болоту, а теперь пытается забраться в постель к Вишну, надеясь, видно, что он омоет и очистит своим святым именем её грехи. Разве положен блуднице муж, да ещё и не кто-нибудь, не какой-то там наг или гандхарв, а Вишну!

— Ты о чём это, Бхудеви?

— Ты ничего не знаешь? Инанна-Афродита, ну, ты же читала о ней в книге Судеб, воздействовала своими чарами на самого Вишну, чтобы занять место Лакшми.

— Место Лакшми? Богини-идеала, на которую равнялись мы все, в том числе и жёны других Тримурти?! Её место займёт эта распутная богиня, эта дикая буйволица? Что, в раю уже не осталось других достойных богинь, что могли бы занять место возле Вишну?!

— Может и осталось. Но попробуй скажи об этом Вишну! Ты же знаешь, как опасен его гнев.

— А если все боги будут против его отношений с дикой буйволицей? Он никогда не восстанет против общества, традиций! Он не посмеет!

— Майя, он стал другим.

— Не верю! Он просто под воздействиями чар. Но против любых чар всегда найдутся другие чары. Главное, настроить против их отношений других богов. Мы — семья Вишну. А если семья дружна, то отношений не бывать! — Майя сделала решительный жест рукой.

Майя, обладавшая кипучей натурой, поспешила действовать. Отсутствие событий лишало её смысла жизни, но появление Бхудеви всегда означало, что что-то происходит из ряда вон выходящее. Посодействовать в чём-то матери богов для Майи являлось чем-то особенно нужным, что бы это ни означало.

Она похлопотала, чтобы собрать в своём дворце всех богов, что находились в раю в данный отрезок времени. Рассадив их на скамейки, она предстала перед ними и со смачным пафосом в голосе принялась ораторствовать, пересказывая то, что услышала от Бхудеви, при этом не упоминая о том, от кого были новости, что было Бхудеви на руку. Богине Земли вовсе не хотелось самой расхлёбывать кашу, которую обычно заваривала. Грести жар чужими руками и знать, чьи руки за это охотно возьмутся — не дар ли это?

— Что станет с нашим пантеоном, если в него вторгнется инородное тело? — богиня иллюзий прямо захлёбывалась эмоциями. — Олимпийский пантеон порочный, как почти все другие пантеоны, кроме нашего. Только на наш пантеон не покушался невидимый бог с его могучей армией, потому что мы чисты, мудры и благородны! Что если Вишну приведёт в наш рай эту Инанну-Афродиту? Мы что, должны равняться на неё, как равнялись на Лакшми, за то, что она станет новой женой Вишну? Представляете, что будет, если многие из богинь захотят ей подражать? Во что превратится пантеон Тримурти? Мы все обязаны сказать своё слово Вишну, напомнить ему о традициях и мнении общества, он должен отказаться от этой любви к олимпийской богини! А если эта Инанна-Афродита не отстанет от Вишну и будет продолжать завлекать его в сети любви, мы все сообща должны противостоять ей, даже объявить ей войну, если потребуется!

Боги зашумели, переговариваясь между собой. Майя навострила уши, прислушиваясь к какофонии их голосов. До неё доносилось: «богиня, не похожая на нас…», «олимпийцы порочны…», «Вишну не восстанет против общества…». Богине иллюзий показалось, что рыбка клюнула, но тут со своего седалища поднялась Парвати, которую в пору было назвать Кали, так мрачно и сурово было её лицо. Волна многоголосья начала утихать. Когда собиралась говорить Кали, все боги обычно превращались в слух.

— Самое глупое, что мог бы сделать каждый из нас, это начать воевать с этой богиней, — промолвила она. — Вы все хорошо знаете Вишну? А я нет. Слишком непредсказуем, двойственен. Может, он послушается мнения своего пантеона. А может, придёт в ярость, что ему пытаются указывать, как мальчишке. И тогда нам будет уже не до того, чтобы воевать с этой богиней — придётся разгребать свои проблемы. Это сейчас-то, когда рушится рай.

Боги снова зашумели. Майя вновь прислушалась, вырывая из общего гудящего шума фразы: «Вишну может прийти в ярость…», «мы не знаем Вишну…», «рай рушится, да, рушится, до того ли нам…».