НАНО

В тени вечереющей комнаты он не видел ее покрасневших глаз. Благодаря сумеркам весь нечеткий облик ее, казалось, помолодел, вырвался из прошлого, восстал из времен, когда она склонялась белокурыми кудрями над его кроватью, целуя на ночь в щеку или в лоб… Он ненавидел эти воспоминания, как ненавидит свое детство каждый взрослеющий подросток, но они приходили машинально, откуда-то из глубинных участков мозга, достаточно ей было по-особому склонить голову, вот как сейчас, или в задумчивости провести рукой по стене или поверхности стола, словно гладя что-то мягкое и живое.

Затемненный силуэт растворился за тихим скрипом двери, оставив ненадолго волнующий флер сладковатых духов. Цок-цок-цок. Пошла на кухню. Нальет вина, присядет на краешек стула, закинет ногу на ногу. Станет себя жалеть, пока отец не придет. А потом будет улыбаться. Или упрекать. Не важно. Все равно покорно ляжет под него, стоит тому только пожелать, закусит губы, подавляя стон, чтобы он, их сын, не слышал ее унижения.

Дура. Сучка. Подстилка.

Дмитрий Левицин женился рано, ему было немногим за двадцать, а Ирине, его счастливой избраннице, и того меньше. Она тогда только-только поступила в институт, однако в страсти к молодому супругу красотка была столь невоздержанна, что уже через девять месяцев после бракосочетания ей пришлось бросить учебу и полностью посвятить себя воспитанию сына. Да Ирина особенно и не переживала по поводу скороспелого декрета. Неколебимым условием Дмитрия перед свадьбой было жесткое разделение ролей: он строит карьеру, она занимается домом. Рядом с непотопляемым крейсером не было места хлипкой весельной шлюпке, в блестящей судьбе маниакально целеустремленного Левицина не могли присутствовать ничьи амбиции, кроме его собственных. Он хотел, чтобы в любое время дня и ночи, когда он пожелает вернуться домой после трудовых подвигов, его ждали до блеска вычищенная квартира, искусно приготовленное угощение и расслабляющие удовольствия в постели, без отказов и головных болей. И Ирина, не задумываясь, согласилась на все, ведь она любила так, как принято любить в правильных дамских романах – преданно, самозабвенно и немного истерично.

Поначалу, когда молодой супруг стал пропадать на работе и даже дома не отрывался от компьютера, она пробовала ревновать, жаловаться, устраивать сцены, плакать. Но очень скоро она заметила, что все ее попытки приводят к обратному эффекту: Дмитрий начинал от нее прятаться и на какое-то время вообще пропадал неизвестно куда. А так как больше всего на свете она боялась потерять его окончательно, ей ничего не оставалось, как мириться с существующим положением вещей.

«Он только начинает карьеру, – утешала она себя. – Когда он твердо встанет на ноги, ему не нужно будет столько работать».

Но годы шли, вектор успеха Дмитрия Левицина, как ракета, рвался к небесам, а времени на семью становилось все меньше, меньше, меньше…

– Я не пью, не балуюсь наркотиками, не шляюсь по бабам – я работаю как вол, на благо нашей семьи. Ты должна ценить и уважать это. Помни, что очень многие хотели бы оказаться на твоем месте.

И она помнила. Блестящий Левицин. Неподражаемый Левицин.

Вскочить ни свет ни заря, быстро умыться, подвести глаза, подрумянить губы. Сварить кофе, тонко нарезать сыр и ветчину, покрошить свежую зелень, приготовить сэндвичи на завтрак. Подать чистые полотенца, отряхнуть пылинки с пиджака, завязать галстук, поинтересоваться, что приготовить на ужин. Пока ребенок спит, позаниматься йогой, сделать прическу, позвонить косметологу и назначить на четверг. Убрать. Приготовить. Позвонить в ногтевой сервис и вызвать на пятницу. Покормить. Одеть. Погулять в парке. Пообедать салатом, посчитать калории, заглушить чувство голода двумя стаканами теплой воды. Спохватиться, что не глажены мужнины рубашки…

Так Ирина и жила. Когда-то она пыталась осторожно намекнуть супругу, что при его теперешних доходах они вполне могут позволить себе домработницу, но он лишь с холодным недоумением приподнимал бровь, и она тут же умолкала, смущенно потупив подведенные веки. Дмитрий не был жадным, но не терпел того, что расходилось с его принципами. «Если бы я хотел, чтобы за мной ухаживала домработница, я бы не женился. Любовь мужа в том, что он обеспечивает семью, любовь жены – в заботе о муже. Я выполняю свой долг ежедневно, неужели ты отказываешься выполнять свой?» Испуганно поджимая губы, Ирина отрицательно мотала головой и вскоре отступилась окончательно.