Наносмерть

И именно в этот момент ему наконец позвонил первый секретарь посольства.

— Логинов, слушаю! — тотчас ответил Виктор.

— Только удалось переговорить с МВД, — сообщил секретарь. — Предложение о помощи там восприняли без энтузиазма, но контакт все же дали… Готовы записать?

— Да, — сказал Виктор.

— Моник Бриссо и Гастон Лапланш. Оба из Центрального управления судебной полиции.

— Ясно… Еще что-то?

— К сожалению, это все. Французское МВД не слишком настроено на сотрудничество. Но в любом случае это дело касается России. Так что, если понадобится, будем проявлять настойчивость.

— Понял, спасибо. Посмотрим в процессе. До связи!

Опустив телефон, он сообщил:

— Нам надо найти Моник Бриссо или Гастона Лапланша. Это офицеры Центрального управления судебной полиции, которые расследуют теракт.

Дарья кивнула. Три минуты спустя они приблизились к Дворцу фестивалей и конгрессов. Выглядел тот словно какой-нибудь стандартный районный кинотеатр в каком-нибудь стандартном спальном микрорайоне Москвы, выстроенный в разгар социализма, — серые угловатые стены и никакого величия. Логинов был немало удивлен, и это не ускользнуло от внимания Дарьи.

— Местные жители называют дворец фестивалей «бункером», — сообщила она.

— Метко, — кивнул Виктор.

Дворец был оцеплен полицией. Практически сразу после взрыва все участники кинофестиваля и персонал были в спешном порядке эвакуированы. Дворец начали проверять на предмет наличия других взрывных устройств. Учитывая, что его площадь составляла под 17 000 квадратных метров, поиски должны были затянуться. Дарья попыталась припарковаться на другой стороне улицы, однако немедленно подтянувшийся полицейский велел проезжать.

В результате им пришлось свернуть и оставить «Ситроен» в следующем квартале неподалеку от какого-то исторического сквера. Впрочем, в Каннах каждый дом и каждое место были историческими — как в центре Москвы. Вернувшись на набережную пешком, Виктор с Дарьей приблизились к оцеплению. Там Дарья вступила в переговоры с полицией. Сперва она пообщалась с обычным жандармом, потом с каким-то сержантом, потом с лейтенантом, ждать которого пришлось минут двадцать. Лейтенант с интересом изучил служебное удостоверение Виктора, слушая комментарии Дарьи, при этом три или четыре раза переспросив, действительно ли Логинов полковник. Дарья три или четыре раза это подтвердила. Лейтенант козырнул, возвращая удостоверение, после чего попросил подождать секунду и пропал с концами.

Учитывая, что все полицейские и жандармы были с рациями, это здорово смахивало на дешевый спектакль. Пятнадцать минут спустя Виктор посмотрел на переминающуюся с ноги на ногу Дарью и сказал:

— Идите на скамейку на набережной присядьте. Я позову.

— Думаю, мы можем присесть вместе, — сказала Дарья и что-то быстро проговорила жандарму, с общения с которым они начали свои переговоры.

Тот кивнул и сказал по-французски «да, мадам».

— Все в порядке, он нас позовет, — повернулась к Виктору Дарья.

На набережной свободных скамеек не оказалось, но зато они без труда пристроились на парапете. Людей было довольно много. Две овчарки, натасканные на взрывчатку, обнюхивали толпу на встречных курсах. Виктор, спустившись к воде, чтобы никого не беспокоить, закурил и тут вдруг услышал знакомый женский голос:

— Да быстрее, Гоша, мать твою! У нас через десять секунд прямое!

Оглянувшись, Виктор увидел ту самую Яну Ромнову, специального корреспондента, призванного информировать телезрителей обо всех перипетиях. Яна, прижимая к уху наушник, стояла с микрофоном. Оператор возился с камерой на плече. Судя по всему, у него что-то не ладилось, однако он все же успел.

— Есть! — сказал он. — Сигнал пошел!

Яна выпрямилась и посмотрела в объектив. Несколько секунд спустя она проговорила в микрофон: