Нансен. Человек и миф

«Временами мне казалось, что если бы отец обращался со мной, шестнадцатилетней, как со взрослой, и не держал одиннадцатилетнего Коре в такой строгости, а был бы с нами поласковей, то добивался бы куда большего; и нам, и отцу жилось бы тогда гораздо легче. Но отец вовсе не хотел, чтобы нам было легко, он стремился воспитать в нас силу характера, чтобы мы выросли независимыми и толковыми. Но его „воспитание“ давало скорее обратные результаты.

Одно мы усвоили — никогда не греться в лучах отцовской славы. Если неумные люди начинали охать и ахать над нами, какой, мол, у нас „великий отец“, мы только смущались и в душе проклинали отцовскую славу».

В 1910 году Нансен предпринял путешествие в северную часть Атлантического океана на «Михаэле Сарсе», а его спутниками стали Йорт и Хелланд-Хансен.

В 1911 году он отправляется в путь уже на «Веслемё». После возвращения в дневнике появилась следующая запись:

«Жизнь, можно сказать, уже прожита, но всё-таки… По мне так я вообще не повзрослел, остался таким же мальчишкой, тем же неисправимым идеалистом, сохранившим веру в добро, идеалистом, которого жизнь так ничему и не научила. По-прежнему я полон планов, столько нужно ещё сделать, мне кажется, я не сделал ничего ценного, но ещё успею — как будто жизнь бесконечна, а силы ещё не растрачены.

Сейчас мне пятьдесят, через десять лет будет шестьдесят, когда-то я считал таких людей стариками. А разве эти десять лет позволят мне сделать всё, что нужно, раз я то и дело отвлекаюсь надолго, как случилось, например, с моей последней книгой о туманах Севера. А что, если придётся отвлечься ещё не раз?

Я только что вернулся из плавания и, кажется, сделал большое открытие. Ведь я осуществил, и удачно, семилетней давности идею об измерении скорости морских течений с помощью постановки судна на плавучие якоря. Мне кажется, что теперь открылось много возможностей по-новому решать загадки моря, изучать морские течения, — я богат, как бог, и полон сил, как в юности».

В своё время Арне Гарборг считал Нансена олицетворением противоречий Пера Гюнта. После подвигов Нансена в 1880–1890 годы он писал:

«Цельным человеком является тот, для кого характерно единство мыслей, слов и действий».

Фритьоф так отзывался о великом драматурге:

«Хенрик Ибсен был человеком, который наложил отпечаток на всю мою юность, определил моё развитие, указал на возвышающее значение воли и необходимости следовать своему признанию».

Он сознательно сделал своим идеалом Бранда, отведав испытаний Пера Гюнта.