Нансен. Человек и миф

Описания Нансена необыкновенно поэтичны — недаром он был признан одним из лучших писателей своей страны. «Солнце заходит, — писал Нансен о наступивших белых ночах, — после девяти часов вечера, и в то время, как оно продолжает свой круг за каймою льдов, небо северного горизонта превращается в море световых красок. То на нём отблески льда, то глубокою синевою отражаются участки чистой воды, то оно рдеет заревом пылающего за горизонтом солнца, то золотится в тех местах, где пурпур сливается с отблеском неба. Кое-где нависли пурпурные облака с золотистыми краями. А повыше — бледно-зелёный цвет переходит в блёклую лазурь эфира.

Вокруг нас на тёмной воде дрейфуют белые льдины. Как разнообразны вблизи их формы и цвета! Под водой льдины отливают зеленоватыми оттенками, по краям и в трещинах — голубоватыми, в углублениях в подводной поверхности торосов, размытой волнами, мерцают ультрамарином.

Как нереальны, как нежны и прозрачны все эти краски!

А дальше — необъятная ширь дрейфующих льдов и за её пределами — необъятная тёмная гладь моря.

Одинокая полярная чайка лёгкими взмахами крыльев рассекает светлый воздух, вдали реет чайка-бургомистр, слышатся протяжные печальные звуки, напоминающие флейту. Большая чёрная голова нерпы бесшумно покачивается на блестящей поверхности воды. Выпучив круглые глаза, она смотрит на судно, подымает нос кверху и так же бесшумно исчезает в море».

26 марта «Викинг» встретил знаменитую «Вегу», мотопарусное судно, на котором в 1878–1879 годах шведский путешественник Нильс Адольф Эрик Норденшёльд первым прошёл Северо-Восточным проходом. Именно Норденшёльд в 1883 году первым предпримет попытку подняться на ледяной купол Гренландии.

Вскоре «Викинг» повстречал и другие корабли — зверобои искали детные залёжки, но найти добычу никому не посчастливилось. Вместе капитаны выработали план, где искать зверя. Переходить с корабля на корабль опытным морякам было совсем не сложно — они прыгали по льдам. А однажды льдины сомкнулись вокруг судна Кретинга и вызволять его из белого плена пришлось всем вместе: люди бегали по льду, раскачивая сверкающий панцирь, а капитан пытался заставить свой «Викинг» пробиться в чистую воду. Общими усилиями это удалось.

16 апреля Нансен на одной из льдин заметил что-то серое. Пошёл туда. Серое на льдине оказалось плавником — остатками оббитого волнами, истертого льдами дерева. Такие деревья выносятся в океан реками.

Сначала Фритьоф решил, что плавник принесён Гольфстримом из Америки, «но потом сообразил, что это дерево, как и вообще плавник, прибиваемый к гренландским берегам, принесено дрейфующими льдами из Сибири. Но этот плавник, пожалуй, сильнее всего убедил меня в факте постоянного дрейфа льда в Северном Ледовитом океане, дрейф этот начинается в море, находящемся к северу от Сибири, и продолжается здесь с Восточно-Гренландским полярным течением. Здесь я решил, что такой дрейф льдов может быть использован для экспедиции в этот неведомый Северный Ледовитый океан».

Нансен не только подумал, но и претворил в жизнь тот свой план. А пока он был ещё только в первом своём путешествии.

Когда было относительно тихо на море, члены команды спускались на лёд, прыгали со льдины на льдину и даже плавали на них, как на лодках. Нельзя сказать, что, даже несмотря на прекрасную физическую подготовку, Нансен сразу показал чудеса ловкости и сноровки. Вовсе нет — всякое случалось: и со льдины в ледяную воду соскальзывал, и с трудом сумел спуститься во время шторма из смотровой бочки на верху мачты. Но никогда он не дал повода усомниться в собственной смелости и мужестве. Это ценили даже бывалые зверобои, которые ждали, когда же студент начнёт хныкать и над ним можно будет посмеяться… Выяснилось — никогда!

И ещё Фритьоф прекрасно стрелял. Уже в конце жизни Нансен скажет, что «всегда занимался пятью видами спорта: коньками, лыжами, охотой, греблей и яхтами». Именно охота спасала Фритьофу и его товарищам жизнь в экспедициях.

Отношение к охоте в современном мире становится резко отрицательным, а тем не менее издревле охота была чисто мужским занятием.

Вторя Нансену спустя почти сто лет, Юрий Казаков, которого критики единодушно объявили продолжателем традиций И. С. Тургенева, писал об охоте на Севере: