Наоми

Сложив грязные тарелки и стаканы в посудомоечную машину, я побежал наверх в свою комнату, чтобы подготовить вулкан к демонстрации. Вставив вилку в розетку и воодушевлённо дёрнув тумблер включения, я ждал момента, когда плитка внизу нагреется до нужной мне температуры. Крикнув маме, что процесс мой запущен, я совсем не услышал её мне ответ, поэтому решил сам спуститься вниз, чтобы поторопить её.

Мама стояла на кухне с зажатой в руке трубкой от телефона. Каменное холодное лицо выражало лишь ужас. Большие голубые глаза блестели от стоящих в них слёз. Услышав мои радостные шаги, она повернулась к окну, чтобы я не мог видеть её испуганный взгляд.

– Мама, что с тобой? Что-то случилось? – подойдя к ней вплотную, я обнял её, уткнувшись лицом в её худенькую статную спинку. Дрожание и всхлипы отчётливо прорисовывали картину того, что она плачет. – Мама, прошу тебя, не молчи.

– Папа! – она прервалась, не в силах вымолвить сразу, – машина отца слетела с моста, – рыдания хлынули из неё неиссякаемым бурным потоком.

– Он упал в воду? – я никак не мог понять маминых слёз, ведь отец запросто мог вплавь добраться до берега.

– Его машина упала при выезде с моста, так что она сразу воткнулась носом в прибрежные скалы и загорелась, – мама упала на колени, прикрывая рот рукой, чтобы не напугать Эмму.

– Мама, скажи чётко, папа в больнице, его успели спасти? – дрожь от её тела плавно переходила ко мне, заражая страхом и неизвестностью.

– Он погиб, меня просят поехать к ним, чтобы подписать какие-то бумаги, – мама сжала мои обнимающие её руки, – побудь с Эммой наверху в её комнате, пока я буду в больнице.

– Хорошо, мама, я буду, – первый раз я заплакал, мои слёзы ручейками стекали по щекам, оставляя блестящий солёный след. Я сильнее обнял маму, потому что слов для поддержки я не имел, меня самого сейчас нужно было поддерживать только вот некому.

Медленно поднявшись с колен, я взял на руки маленькую Эмму и направился в её спальню, которая была на втором этаже по соседству с моей, но чуть дальше по коридору. Дверь же моей спальни была напротив лестницы, по которой мы все спускались вниз на первый этаж. Я часто, стоя в дверях своей комнаты, катал машинки, смеясь от того, как они брякали, скатываясь по нашим ступенькам.

Я слышал, как хлопнула дверь и завелась с рёвом машина. Мама выбежала из дома, даже не попрощавшись. Поначалу обида захлестнула меня, а потом я понял, что ей было трудно смотреть мне в глаза. Она бы искала во мне защитника и опору, а по сути, должна была быть ей сама, ведь кроме неё у нас с Эммой больше никого не было. Наверно, решающую переломную роль сыграли здесь мои слёзы, которые до сегодняшнего дня она практически и не видела. Первый раз её, казалось бы, взрослый мальчик дал слабину и заплакал, но нестерпимо больно ей стало вовсе не от того, что он плакал, просто пришло понимание, что он всего лишь ребёнок, а взрослым она его делала сама, лишая нормального детства. Раньше, находясь перед выбором оставить ли ребёнка ребёнком, она сделала неправильный ход, а теперь вынуждена его повторить, не имея другого выхода, теперь-то выбора действительно не было, но уже было поздно.

Комната Эммы в нежных розовых тонах с кучей мягких игрушек, музыкальных светильников и погремушек чуть-чуть успокоила меня, погружая в неоновый сон заблуждения, в некую мечту о розовом счастье, которое у нас непременно должно было быть. Я смотрел на младшую сестрёнку глазами, полными надежд, обещая ей, что всегда буду с ней, всегда смогу защитить её, ведь я – её старший брат и пока что единственный мужчина в её жизни.

Погрузившись в проблемы, я совершенно забыл о вулкане. Мне и в голову не пришло отключить модель от сети. Успокаивая маму, а затем и укачивая Эмму, я просто не думал ни о чём, кроме моей семьи, которой требовалась защита и мужское плечо, не мальчишка, распустивший нюни, а надёжное плечо и опора. Когда Эмма наконец-то уснула, я лёг на диванчике с нею рядом и задремал. Из сна меня выдернуло странное потрескивание и едкий запах, плавно заполняющий комнату. Едва открыв дверь спальни, я увидел огромные языки пламени, нещадно сжиравшие обои и мебель, и тут только я вспомнил о своей школьной модели.