Нападение акулы (Кубинский гаврош)

При осмотре финки милисиано нашли склад оружия: автоматы, пистолеты, патроны, ножи, а также портативный радиопередатчик. Склад был заделан очень небрежно. Его не только было легко обнаружить, но и понять, что им недавно пользовались.

Пока возились, не заметили, как на дворе засвистел ветер, потом начался тропический ливень. Вопреки обыкновению он не прекратился и через час. Ветер крепчал. Затрещала крыша, со двора полетели мелкие вещи, мусор, ветки деревьев. Стихия бушевала.

Финка сеньора Гуттьереса стояла на высоком холме, и её обитателям серьезная опасность не грозила. Лишь один Пиканс беспокоился. Он встал и подошел к окну. И когда милисиано повернулся, все увидели взволнованное и расстроенное его лицо.

Косой, что-то сообразив, стал буравить взглядом хозяина дома. Наконец тот поднял на него глаза. Косой взглядом указал ему на милисиано.

В подобной обстановке мысль работала быстро. Сеньор Гуттьерес придвинулся к Пикансу, в голосе его зазвучало неподдельное участие:

- Что случилось?

Пиканс поежился, как от холода, хотя в комнате было влажно и душно: ему явно было не по себе.

- Вы же знаете, сеньор, у меня там, в низине, дом, семья.

Косой и хозяин снова переглянулись. Но Гуттьерес не спешил. Это был их последний шанс.

Включили радио. Взволнованным голосом диктор сообщал: река Кауто вышла из берегов, число мест затопления катастрофически растет.

Все обернулись в сторону Пиканса.

Сеньор Гуттьерес ждал. Ему хотелось, чтобы помощником в осуществлении его плана невольно стал молодой боец. Молчание становилось невыносимым. И первым его нарушил боец:

- Послушай, друг, иди за семьей, я справлюсь один.

В ответ он услышал хриплый вздох:

- Не надо...

Финка сеньора Гуттьереса сотрясалась от мощных ударов урагана. Косого заперли в невере - небольшом изолированном, но прочном помещении, где до покупки холодильника держали лед.

Мануэль Пиканс прислушивался к каждому звуку снаружи, как бы пытаясь услышать что-нибудь утешительное для себя. Сеньор Гуттьерес несколько раз принимался убеждать его оставить все и бежать спасать свою семью. Уже когда было переписано имущество, в дверь дома второй раз за ночь постучали. Стук был торопливый и едва слышимый за ревом ветра.

Пиканс и боец после всех событий, казалось, были готовы ко всяким неожиданностям. Открыв дверь они навели автомат и пистолет на её темный проем. В проеме, освещенном колеблющимся светом свечи, появился подросток в изорванной клетчатой рубахе, с лицом в кровоточащих ссадинах и царапинах. С него ручьями текла вода.

Это был Маноло. Он сказал:

- Вот, приютите пока! - И сделал знак Пауле, державшей за руки детей. Он провел их за собой в дом и дал дорогу женщине. Та остановилась посреди комнаты, судорожно пытаясь подобрать юбку, чтобы не натекло на пол. Пиканс, первым разглядевший её, бросился к ней.

- Мариа-Элена!

Из слов женщины Маноло понял, кого она встретила: Пиканс был её мужем.

Женщина одновременно говорила, плакала, гладила детей.

Мануэль Пиканс шагнул к Маноло.

Маноло почувствовал крепкие объятия милисиано.

- Ладно, потом. Нужно спешить! - сказал Маноло, дружески похлопал по плечу Пиканса, ласково потрепал детей и, улыбнувшись женщине, повернулся к Пауле.

- Что будем делать теперь?

В это время боец привел из неверы Косого. Встретившись с ним взглядом, Маноло на мгновенье опешил:

- Это он! Это Косой! - вырвался у него крик. Косой отшатнулся, как от удара молнии. Боец крепко держал его.

- Это он нас допрашивал в Майами!

СНОВА НА ПЛОТУ

В это время плот, на котором находился Хоакин с сестрой, продолжал плыть по Мексиканскому заливу.

Хоакин, успокоив сестру, спрятал пистолет в куклу и отдал её сестре, а сам пошел заглянуть в палатку.

Долго стоял он перед пологом палатки, не решаясь зайти вовнутрь.

- Может, они ещё живы, - услышал он голос сестры, и тогда просунул голову, откинув полог палатки пошире, чтобы свет проник туда.

В палатке все вещи были разбросаны и находились в большом беспорядке. Родители лежали навзничь, из ран ещё сочилась кровь. Глаза остекленели и застыли, как бы устремив свои последние взоры в потолок.

Хоакин в одно мгновение увидел белизну лиц, неподвижность и неестественность положения рук и ног убитых. Он отпрянул наружу из проема палатки, посмотрел на сестру, та расширенными глазами смотрела внутрь. Хоакин сел на настил плота и разрыдался. При этом у него мелькнула мысль: "А ведь они и сестру хотели убить", - о себе он не думал.

Плот продолжал плыть, а дети сидели на нем безмерно одинокие и несчастные.

Уже начинало темнеть, когда сестра перебралась к Хоакину и, обняв его за плечи, прижалась к нему.

- Что будем делать, Хоакин?

- Не знаю, - Хоакин встряхнул головой и огляделся вокруг. От неожиданности он вздрогнул: прямо на их плот шло небольшое судно. Он указал на него сестре.

- Они спасут нас!

На палубе судна стояли люди и махали им руками.

Вскоре плот оказался рядом с судном. Оно совсем на малой скорости подошло вплотную и на плот спрыгнули два человека.