Напарники (СИ)

Отчего-то я рассчитывала, что его губы расползутся в улыбке, но задать ему хорошее настроение не удалось. Диксон выглядел хмурым и напряжённым. Он всё время пребывания на базе ожидал удара в спину от военных, а когда понял, что получил его, ему не стало легче. Тайн не поубавилось, а нагнетающая обстановка приносила угрозу вреда для нашей группы.

Мы молча двигались по лесу, боясь разговорами спугнуть белку или навлечь за собой хвост из ходячих. Всеобъемлющую тишину нарушал только приятный хруст снега, который мне всегда нравилось слушать. Здесь, вдалеке от океана, снег был не такой жёсткий, как в Анкоридже, из него было невозможно что-то слепить. Он был мне неродной и пугающе холодный, непривычный…

Рик не сказал, почему мы уезжаем так далеко. Может, ему просто хотелось защитить нас с помощью зимы, которая не бывает такой холодной в Джорджии.

Стрела с красным оперением пронзила воздух. С хлюпающим звуком мёртвая белка провалилась в толщу снега и почти полностью скрылась в ней, лишь пушистый серо-рыжий хвост остался на поверхности.

- Спасибо, - я вернула стелу её правообладателю.

Держа белку вверх ногами, я перерезала ей горло, и яркая кровь полилась на белый снег хлиповатой струёй. Будь белка жива, на моём светлом пальто не осталось бы и живого, не задетого кровью места. Когда животное было обескровлено, мои руки стащили с него шкурку. Это были будто бы и не мои руки вовсе. Глаза смотрели на всё это равнодушно, а душа замирала в пищащей жалости. Однако если бы не этот охотник, что сидел внутри меня в качестве скрытого резерва, нам бы с Марти было не выжить в лесу, около Мемфиса.

Вырезав эластичное сухожилие, я привязала его по обе стороны изогнутой палки, и лук снова принял прежнее состояние.

Я поймала на себе обеспокоенный взгляд Рика. Он наверняка задумывался о том, кем я была раньше и как бы отреагировала на необходимость разделывать белку.

- Я биолог, мне препарировать животных не впервой, - попытавшись усмехнуться, сказала я, взглядом, заполненным жалким оправданием, сказала я полицейскому. – Не думай о том, как сильно я могла измениться.

Граймс промолчал в ответ.

Мы шли обратно с той же тишиной, изредка нарушаемой наставлениями по поводу наших дальнейших действий.

- Если ты узнаешь что-то от Тома, немедленно скажешь об этом мне, - твёрдо сказал мне Рик.

- Конечно. Если он что-нибудь скажет…

- Хотел бы промолчать, послал бы тебя нафиг. Он всё-таки шкурой рискует, - сказал Дэрил.

- У вас с ним что-то было? – Рик взглянул на меня так, как будто ему жизненно необходимо было знать честный ответ.

- Граймс, зачем тебе это знать? – я почувствовала, как краска приливает к щекам, разнося по лицу стыдливую теплоту. – Нет, не было.

- Жопа моя чует, что ты врёшь, - Дэрил сощурился.

- Я просто была влюблена в него. Очень долго. И очень болезненно, - я подняла руки в жесте безоружности и побеждённости одновременно. – Любовь в одну сторону не считается.

- Ему можно доверять? – спросил Рик.

- Я не знаю. Он всегда был скрытным человеком, а сейчас…эта жизнь могла его изменить так же сильно, как многих из нас.

До нас начал доноситься постепенно нарастающий звук трепещущегося под натиском лопастей воздуха. Все вместе, почти синхронно, мы обернулись назад. К нам приближался вертолёт.

- Это к нам! Это из Вашингтона! – провожая взглядом улетающий в сторону базы вертолёт, воскликнула я.

Мы кинулись вслед за ним, проклиная глубокий снег за медлительность нашего бега. Ворота перед нами быстро открылись. Мы ожидали, что сейчас вертолёт опустится на землю, улыбчивые люди спросят о том, как мы живем, и вручат нужные нам вещи…но…

Выдвижная дверь летающей машины открылась и оттуда, вниз с воздуха, преодолевая высоту в несколько метров за секунду, упало несколько коробок. Четыре небольшие коробки, а после, вертолёт развернулся и улетел.

Дежурившие у входа сразу забрали их и убежали внутрь. Судя по невозмутимости их многое повидавших лиц, вертолёт так поступал всегда, не удостаивая выживших приземлением.

Ближе к тёмному, глубокому вечеру, когда стрелка часов была уже в районе восьми, я отвела Марти в гости к Бет. Хотелось уберечь его от разговора с Томом, мало ли, что он сможет из него понять и уяснить для себя.

В душе кипело волнение такой силы, будто мне завтра выходить замуж, однако оно не носило такого благоприятно-трепетного характера. Волнение было скорее разрушительным, оно билось о грудную клетку изнутри, заставляя её ноюще трепыхаться при вдохе и выдохе, заставляя меня ходить по комнате из стороны в сторону.

Стрелка часов грузно упала на цифру восемь. Я вышла из комнаты, ища глазами Стенли.

Он появился в коридоре секунду спустя, и только тогда мне удалось сделать облегчённый выдох. На его губах была улыбка, неподдающаяся разгадке, а взгляд печальный. Он идёт ко мне уверенно, но руки сжимает в кулаки. Раньше он так всегда делал, когда волновался…