Наперегонки с судьбой

«Господи! Сделай так, чтобы он был у нас!» — подумала Настя, поднимаясь наверх в скрипучем лифте. Видно, Бог услышал ее! Потому что именно Павел и выглянул в прихожую, едва Настя переступила порог. Ее радости не помешал даже тот факт, что лицо его было хмурым и озабоченным. И только войдя в гостиную, Настя и сама почувствовала что-то неладное. Вопреки обыкновению, Мария Петровна не хлопотала возле стола в ожидании Настиного прихода. С побледневшим и заметно осунувшимся лицом, она лежала на диване, а возле нее суетилась Ромашка, перебирая какие-то пузырьки на маленьком, придвинутом к дивану столике. Настя охнула и с беспокойством уставилась на Пашу. Эти лекарственные пузырьки были слишком хорошо знакомы ей по маминой многолетней болезни.

— Сердце?! — В мгновение ока она оказалась возле своей хозяйки.

— Успокойся, Настена. — Мария Петровна улыбнулась. — Ничего особенного… Помнишь картину, где больной Некрасов принимает друзей? По-моему, похоже.

— Сердце — это всегда особенное… Павлик, что случилось?

Ответила ей озабоченно хмурившаяся Ромашка:

— Итог визита старого друга Самсонова!

— А-а-а… Теперь ясно, — покачала головой Настя.

— Глупости! Ничего тебе не ясно, — возразила Мария Петровна. — У меня это иногда бывает, и с визитом Самсонова никак не связано… Мы очень мило посидели, вспомнили былое…

— Вот-вот, — кивнула Ромашка. — Наверняка о Джоне говорили!

— О Джоне? — Настя недоуменно посмотрела на Снежану. — А кто это?

— Тайна сердца! — Мария Петровна сердито глянула на Ромашку и села вопреки попытке Павла помешать ей это сделать. — Вам, девушка, все-таки следует хотя бы изредка придерживать язычок!

— Простите, ради Бога… — Снежана смешалась и отошла к окну.

— Между прочим, не мешало бы позвонить Самсонову, — заметил Павел.

— Зачем? — Мария Петровна недоуменно посмотрела на него.

— Вы с ним сколько лет не виделись? Тоже мог переволноваться…

— Семнадцать. Ты за него не беспокойся, он из гестапо выбрался живым и здоровым. Всех нас переживет!

— И Капитан пропал, — пожаловалась неожиданно Ромашка. — Звоню ему, звоню, а трубку никто не берет… Вдруг тоже что-нибудь?!

— Не нагнетай! — Павел сердито глянул на Снежану. — А вы куда? Лежать!

— И не подумаю! — Мария Петровна и впрямь предприняла попытку встать. — У меня уже все прошло!

— Я кому сказал — лежать? Вот так-то лучше… А вы, Снежаночка, идите, отдыхайте… Мы с Настей тут подежурим.

— А-а-а… — усмехнулась Ромашка и направилась к двери. — Конечно, конечно…

Настя почувствовала, как краснеет под пристальным, со значением взглядом актрисы и мгновенно засуетилась:

— Я сейчас чай организую.

Но Паша, как назло, ее остановил:

— Погоди… Во-первых, чай готов. А во-вторых, Мария Петровна сейчас уснет… Ведь уснете, Мария Петровна?

— Ну ладно, — вздохнула учительница. — Если доктор настаивает…

— Доктор настаивает!

Настя удивилась, поскольку таких твердых и даже жестких интонаций до сих пор в Пашином голосе не замечала. И, покорно кивнув, кинулась на кухню, где ее и впрямь ожидал только что заваренный чай.

Спустя несколько минут они сидели вдвоем в Настиной комнате, чутко прислушиваясь через распахнутую настежь дверь к тишине в гостиной. Настя, разливавшая чай на правах хозяйки, уже было поставила перед Павлом чашку с душистым напитком, как вдруг какая-то мысль осенила девушку и она опустила чашку прямо посреди стола.

— Послушай… — Она посмотрела на него и внезапно покраснела.

— Что? — Павел с трудом отвлекся от собственный мыслей и вопросительно уставился на Настю. — Что с тобой?

— Ничего…

— Нет уж, говори, если начала!

— А ты не будешь надо мной смеяться?

— Ни за что! — искренне пообещал Павел. — И?..

— Я сейчас поняла, что такое счастье…

— Ого! — Он все-таки ухмыльнулся. — И что же это?

— Не скажу! Ты меня засмеешь…

— Клянусь, больше не буду! Ну скажи, а?

— Ладно, — сдалась она. — Счастье — это… сидеть с любимым человеком и пить чай… Еще, смотреть в окно на ночной город, на огоньки, а после…

— И что же после? — Голос Павла вдруг стал хрипловатым.

— А после лечь в постель!

Выпалив эту фразу, она одновременно почувствовала, как екнуло от ужаса ее сердце, а горячая волна залила лицо, которое Насте немедленно захотелось закрыть руками. Она бы и закрыла, если бы Пашин голос не был таким отрезвляющим.

— М-да… — Он откашлялся. — Послушать тебя, так можно подумать, что тебе не восемнадцать, а все тридцать восемь.

Она осторожно посмотрела на него и перевела дыхание.

— Я просто говорю, что чувствую, но ты, наверное, прав: внутренне я очень взрослый человек…

— А я — наоборот.

— Знаю…

— Что ты знаешь?

— Что ты еще пацан!

Они рассмеялись, и обстановка за столом мгновенно разрядилась.

— Да-а, — признал Павел, — с тобой трудно соскучиться… Кстати, совсем забыл: я же тебе тут кое-что приготовил!

Павел достал откуда-то из-под стола свой дипломат и извлек из него пачку бумаги.

— Держи, сиротинушка! Это компьютерная распечатка адресов и телефонов всех Викторов Васильевичей Петровых, проживающих в столице нашей Родины!.. Семьсот двенадцать человек!

— О Боже! — Настя всплеснула руками. — Так много?