Наперегонки с убийцей

Глазка в двери тоже не было. Гуров постучал. Где-то внутри скрипнула половица, затем еще одна, и тихий голос у самой двери произнес:

– Кто там?

– Мосгорсвет, – небрежно ответил сыщик, намеренно меняя тембр голоса.

Минаев ненадолго задумался.

– У меня все в порядке, – не очень уверенно сказал он после паузы и зачем-то добавил: – Я вообще редко бываю дома и плачу строго по счетчику.

– Плановая проверка, – бросил Гуров.

– А чего проверять, если у меня все в порядке? И плачу по счетчику.

– Да ради бога. – Гуров почувствовал, что начинает терять терпение. Он уже прикидывал, как бы ему половчее приложиться плечом, чтобы высадить эту хилую дверку. – В порядке так в порядке. Тогда просто распишитесь, что я приходил. А то они меня каждый день к вам гонять будут. Мне это надо?

– Ладно.

Минаев повернул замок, раздался едва различимый на слух щелчок, и дверь распахнулась внутрь квартиры. Хозяин стоял в проеме в одних трусах и резиновых сланцах. На груди, теряясь в густом волосяном покрове, болтался маленький золотой крестик. Увидев Гурова, Павел не стал тут же захлопывать дверь, как предполагал сыщик, и подставленная нога Гурова оказалась совершенно лишним действием.

– Вы не из Мосгорсвета, – с крайне глупым выражением лица сказал Минаев, втягивая голову в плечи, словно в следующую секунду на нее непременно должен был обрушиться сокрушительный удар. – Вы из ментовки. Но вы же… Вас же должны были…

– Убить? – закончил за него полковник.

– Нет, я не это хотел сказать…

Минаев отпустил ручку двери и машинально отступил в глубь коридора. Гуров шагнул через порог и закрыл за собой дверь. Минаев, все еще отступая, наткнулся спиной на вешалку, и ему на голову упала болоньевая куртка-ветровка. Он испуганно сорвал ее и кинул себе под ноги.

– Не надо меня бить, пожалуйста, – заканючил он, неотрывно следя за руками визитера. – Я не переношу боли. Меня всегда все били… В школе, во дворе… Даже в институте. Пожалуйста…

– Кто приказал тебе отправить меня к Битцевскому парку? – в лоб спросил Гуров.

Минаев едва держался на ногах. Колени у него буквально ходили ходуном.

– Давайте пройдем в комнату, – предложил он, всем своим видом демонстрируя, что он готов к доверительным отношениям с полковником. – Чего толкаться у порога. И если бить меня вы не собираетесь…

– У меня очень мало времени, – предупредил Гуров.

– Да-да, я понимаю. – Минаев опять покосился на руки Гурова. – Но я должен вам все объяснить. Я не хочу неприятностей. Я вообще человек не конфликтный, чтобы вы знали… Все, что мне нужно, так это, чтобы меня не трогали. И я никого не хочу трогать. Но вы же понимаете, что жизнь порой диктует нам собственные условия, к которым мы должны приспосабливаться. И с этим ничего не поделаешь…

Гуров остановил его словесный поток безапелляционным взмахом руки. Минаев замолчал, но при этом сместился еще на два шага вправо, оказавшись в проеме между прихожей и кухней. Свет из окна упал ему на спину, и только тогда Гуров смог заметить, что тело Павла сотрясает мелкая нервная дрожь.

– Я еще в прошлый раз убедился, какой ты словоблуд и хороший актер, – сказал полковник. – И лапшу, которую ты мне повесил на уши, мне пришлось долго снимать. Только я, к твоему сведению, не тот человек, который дважды наступает на одни грабли.

– Но ведь я вам не врал. – Минаев понемногу приходил в себя. Раз его не стали бить сразу, он посчитал, что уже благополучно избежал этой участи. – Все, что я сказал, было правдой. Ну, за исключением того, что…

– Тебя попросили это сделать, – снова закончил за него Гуров. – Я прав?

– Да, – не стал отрицать парень. – Меня попросили. Но как я мог отказаться? У меня не было выбора. Мне его просто не оставили… Давайте пройдем в комнату.

Гуров решил, что он может себе позволить выслушать исповедь грешника. Конечно, это лишняя трата, но в противном случае Минаев мог просто замкнуться и не сказать ничего. Состояние его было близким к истерике. Будучи неплохим психологом, Гуров не мог этого не отметить. Он прошел в комнату, расположенную в глубине квартиры. Беглого осмотра было достаточно, чтобы понять, что хозяин квартиры – закоренелый холостяк, причем не самый опрятный по своей природе. Неубранная постель, сваленные в беспорядке вещи, остатки еды на столике у дивана, покрытый вековой пылью экран маленького телевизора на прикроватной тумбочке.

Минаев плюхнулся на диван и поднял с пола мятую пачку сигарет. Рядом стояла полная окурков пепельница. Серым пеплом было усыпано и все пространство возле нее. Гуров остался стоять посреди комнаты, и Павел, подняв глаза, перехватил его взгляд.

– В последнее время ни до чего не доходят руки, – пожаловался он.

– Ясно. – По твердому убеждению сыщика, это последнее время длилось для Павла всю его сознательную жизнь.